Известный певец, народный артист Азербайджана, председатель жюри Международного конкурса исполнителей эстрадной песни «Витебск-2015» Полад Бюльбюль-оглы стал в этом году лауреатом специальной премии Президента Республики Беларусь «Через искусство – к миру и взаимопониманию». На Аллее звезд возле Летнего амфитеатра появилась его именная плита. Какие чувства испытал артист в связи с данным событием? С этого вопроса началась его встреча с журналистами в рамках «Звездного часа» на фестивале искусств.
– Я очень взволнован. Такие именные звезды за сиюминутный успех не даются. Как человек, который много лет проработал на посту министра культуры, понимаю: данная честь оказывается за большую творческую деятельность, это оценка труда за всю жизнь. Возвышает награду и то, что ее дает президент Республики Беларусь. Я благодарен Александру Лукашенко за поздравительную телеграмму на мое 70-летие. Кстати, я – ровесник Победы, родился в 1945-м. Приятно, что мое имя на Аллее звезд находится в одном ряду с Андреем Петровым, Александрой Пахмутовой, Владимиром Мулявиным, которого я хорошо знал и относился к нему с большим уважением. Теперь я должен раз в год приезжать – навещать свою звезду.
– Вы первый раз на «Славянском базаре»?
– Да. Когда меня пригласили возглавить жюри исполнителей эстрадной песни на «Славянском базаре», сразу дал согласие. Потому что много слышал о нем, смотрел по телевизору, но никогда не присутствовал. Мне было интересно. Кроме того, я являюсь председателем правления Межгосударственного фонда гуманитарного сотрудничества государств – участников СНГ и с полным основанием могу констатировать, что сегодня на постсоветском пространстве это единственный фестиваль эстрадной песни, на который может приехать молодой человек, обладающий талантом, и получить награду, в том числе денежную. Гран-при в 20 тыс. долларов – немалая сумма. Не только победитель, но и остальные участники конкурса получают возможность выйти на большую сцену, их показывают по центральным каналам телевидения. Это немаловажно для начинающего артиста.
– В свое время была открыта ваша именная плита возле Концертного зала «Россия» в Москве. Где она сейчас, ведь этого здания уже нет?
– Как музыкант считаю преступлением снос концертного зала. Я до последнего момента думал, что какие-то силы вмешаются, многие артисты писали письма, которые я тоже подписывал, с просьбой сохранить здание. Но его все-таки сломали, и сегодня в Москве нет такого зала, вмещающего 3 тысячи зрителей. А звезду перенесли в Лужники, где сегодня размещается КЗ «Россия».
– Ваши песни исполняли многие: Кобзон, Лещенко, Сенчина, Бабаян. Вас всегда устраивала их интерпретация?
– К этому списку могу добавить Муслима Магомаева, ансамбль «Самоцветы». Ко всем этим исполнителям отношусь с большим уважением, а некоторые композиции писал специально для какого-то певца, учитывая его особенности. Никаких трений не возникало.
– Что вас в свое время подтолкнуло к занятию музыкой?
– Моя судьба, можно сказать, была предопределена. Отец был певцом, народным артистом СССР. С 1927 по 1931 годы учился в Италии, был послан советским правительством в Ла Скала. Он соединил восточную манеру пения с европейской, его считают основоположником профессиональной вокальной школы в Азербайджане. Отца называли Бюльбюль, что означает «соловей». В доме всегда звучала музыка, проводились вечера. Поэтому я не задумывался, кем стану. С детства пел, немного играл. Папа включал радиоприемник и говорил: «Слушай мою последнюю песню». Телевизоров тогда не было. Сегодня это трудно представить! И холодильников тоже. Помню, по Баку ездила машина и развозила лед. Мы хватали пакеты и бежали за холодом. Потом мама укладывала лед в металлический таз. Так жили. Дети пропадали во дворах, там никто не спрашивал, кто ты по национальности и где папа работает. Кто смелее и ловчее, становился атаманом.
В те годы в Азербайджане была сильная композиторская школа, я получил профессиональное образование. А вот пению нигде не учился. Это у меня от слушания пластинок, прежде всего своего отца и других исполнителей того времени. У нас дома было много записей великих европейских певцов. Кроме того, к папе приходили домой заниматься его ученики, и я был свидетелем уроков вокала. Мне было интересно, прислушивался к замечаниям.
– Бывает, мнения по поводу выступления конкурсантов у зрительного зала и жюри не совпадают. Публика осыпает исполнителя аплодисментами, а профессионалы ставят низкие баллы…
– Знаете, в чем разница между тем, что нравится публике, и оценкой жюри? Исполнитель может быть артистичным, обаятельным, исполнять красивую песню и не попадать в ноты, не дотягивать, позиционно неправильно петь. Поэтому судить приглашают профессиональных музыкантов. Общий недостаток всех конкурсантов в том, что они думают: чем громче поют, тем лучше, срываются на крик. У многих есть голос, талант, но не хватает школы, вокального образования. Чтобы петь, надо правильно извлекать звук. Любой конкурс предполагает и субъективизм жюри, но я считаю, что оценки были выставлены справедливо.
– Вы работали с режиссером Юлием Гусманом над фильмом «Не бойся, я с тобой», снятым в 1981-м. Как оцениваете новый вариант, вышедший на экраны в позапрошлом году?
– Я участвовал как композитор и актер и в первом фильме, и во втором. Понятно, что к новому, который описывает события 20 лет спустя, многие относятся предвзято. Но, думаю, пройдет время, и эти две киноленты будут дополнять друг друга. Кстати, во всех сценах на лошади снимался сам, без каскадера. Мало кто знает, что первый фильм пролежал около года на полке из-за сцен с карате, потому что как раз было принято решение о запрете пропаганды этого вида единоборств на территории Советского Союза. Мы пошли на хитрость – обратились в федерацию национальной азербайджанской борьбы гюлеш и взяли у них бумагу на красивом бланке о том, что в фильме используются приемы не карате, а гюлеш. Тогда фильм разрешили к прокату. И он стал культовым.
– Ваше эстрадное прошлое помогает в нынешней дипломатической работе?
– Быть послом Азербайджана в России почетно и ответственно. Хотя мы так долго были вместе, сегодня у каждой страны есть свои политические и экономические интересы. То, что в России меня знают, помогает открывать определенные двери, со мной легче идут на контакт, выслушивают, есть возможность донести нашу точку зрения по тому или иному вопросу. В этом смысле известность помогает.
– А как вы вообще относитесь к тому, что артисты идут в политику?
– Артист – гражданин своей страны, и, если у него есть желание и способности быть политиком или общественным деятелем, это его право. В советское время старались деятелей культуры встроить в государственный механизм. Многие известные композиторы, актеры были депутатами, членами ЦК. И это, с моей точки зрения, правильно. Жизнь творческая является частью жизни государственной. И если артист приобрел жизненный опыт, знает о проблемах своей страны, чаяниях людей, почему бы ему не заняться политической или общественной деятельностью? В Государственной Думе России много спортсменов, деятелей культуры. Я, еще учась в художественной школе, а затем в консерватории, был активным членом различных штабов. Общественная работа мне нравилась. И поэтому получилось такое сочетание. Может, это черта характера. Человек любой профессии должен быть заинтересованным гражданином своей страны.
– Насколько я знаю, квартира ваших родителей стала музеем.
– Да, в Азербайджане создано несколько музеев выдающихся деятелей культуры в квартирах, где они жили, в том числе и моего отца. Там все сохранено так, как было при его жизни. Когда бываю в Баку, обязательно посещаю дом, где провел детство.
– Какие впечатления о Витебске?
Я погулял по улицам города, посетил музей Марка Шагала, а проходя мимо храма, был очарован красотой колокольного звона. Поднялся наверх, оттуда открывается великолепный вид. Впечатления самые положительные. Меня поражает, что небольшой город способен принять такой огромный фестиваль. Ежедневно проходит по три концерта, и зрительные залы заполнены. Это удивительно! Просто снимаю шляпу перед Витебском.
Фото Антона СТЕПАНИЩЕВА.
