— По-человечески, очень сложно забирать ребенка из семьи, и для него самого это большая трагедия. Тому, кто с этим не сталкивался, тяжело представить, насколько он привязан к своим родителям и любит их. Поэтому все усилия мы направляем на то, чтобы помочь восстановиться семье, положение в которой признано социально опасным, — говорит Тамара Витальевна. — А чтобы эти усилия не оказались напрасными, нужно, чтобы испытывающая трудности семья попадала в поле зрения службы защиты детства вовремя — пока у родителей не атрофировалась любовь к детям, пока между супругами теплятся отношения, пока они молоды и крепки физически. Если на этом этапе они примут протянутую руку помощи, а кому-то надо и вцепиться в нее, то успех будет.

— Отлажена ли в области система работы, помогающая вовремя увидеть приближающуюся беду?

— За время действия декрета у нас сформировалась очень четкая система межведомственного взаимодействия. Это главное, чем отличается работа служб, причастных к защите прав детей, в 2007 и 2014 годах. Без этой слаженности, своевременного информирования ни одна служба, какой бы сильной ни была, не решит проблемы ни с родителями, ни с детьми.

Очень хорошо работают медицинские учреждения. Медики прекрасно понимают степень ответственности за жизнь каждого ребенка, которая лежит на их плечах. Они патронируют всех малышей до одного года и, контролируя состояние их здоровья, видят условия, в которых те живут. Система уведомления о замеченном неблагополучии отработана в деталях, за что мы им благодарны.

Участковые милиционеры, добросовестно выполняющие свои обязанности, тоже видят всех как на ладони.

Хорошо знают ситуацию в семьях, в первую очередь, проживающих в частном секторе, сотрудники зональных отделов по чрезвычайным ситуациям. До декрета как субъекты профилактики семейного неблагополучия они не рассматривались, сейчас же это одни из самых активных участников.

Организации ЖКХ каждый месяц уведомляют отделы образования о должниках по оплате коммунальных услуг.

Хотелось бы, чтобы в эту работу больше включились заведующие сельскими магазинами — нетрудно сообщить в школу, что такие-то родители, находящиеся в зоне риска, купили спиртное. Так же и руководители трудовых коллективов могли бы активнее заниматься профилактикой бытового пьянства и связанных с ним нарушений дисциплины. Думаю, многих, особенно начинающих пьяниц, остановит звонок с работы в школу или детский сад с целью выяснить, в каком настроении пришли утром их дети, выспались ли ночью, что кушали. Ждем большей помощи от старейшин деревень и просто добропорядочных соседей. Ведь каждый, кто видит, что где-то страдает ребенок, может сообщить об этом, в том числе анонимно по номеру 102, предупредить трагедию.

— Каждая несчастная семья несчастлива по-своему, писал классик. А есть ли различия в работе по предотвращению семейного неблагополучия в городе и деревне?

— В городах самая большая проблема — это замкнутость проживания в пределах своей квартиры, изолированность людей друг от друга. Горожане ведь часто не всех своих соседей знают, а уж тем более, как те живут. И даже если дебошир за стеной, звонить в милицию не спешат — из опасений за свою дальнейшую судьбу или стремления избежать ссор.

На селе осведомленность лучше. Там другая проблема — низкий уровень жизни неблагополучных семей и их нежелание хоть что-то сделать, чтобы его повысить. Ведь даже если зарплата маленькая, сельский житель может прокормить себя и своих детей: вырастить овощи в огороде, завести хотя бы кур, летом подзаработать сбором ягод и грибов. Нет, не хотят. Если для горе-родителей нашлась более оплачиваемая работа в другой деревне или хозяйстве, то им там и дом подыщут, и переехать помогут, и подремонтировать новое жилье. Живи, работай, воспитывай детей. Но…

— На Витебщине, что неоднократно подчеркивалось, сегодня трудоустроены все родители, обязанные компенсировать государству затраты на содержание их детей. Как удается держать этот уровень?

— Да, работой обеспечены все обязанные лица, на которых из суда поступили документы о принудительном трудоустройстве. Это более 2,3 тысячи человек. Работают и даже трудовую дисциплину мало нарушают. Добиться сокращения прогулов обязанными лицами удалось только благодаря контролю за каждым из них и жесткому учету рабочего времени. В каждом районе создана специальная мобильная группа, которая по поступившим от работодателей сигналам оперативно выезжает на место и разыскивает прогульщиков. Кроме того, обязанные лица знают, что за невыход на работу или противоправные действия, подпадающие под административную ответственность, им светит ЛТП. Для большинства это нежеланная перспектива.

— Но все же скатываются и до лечебно-трудовых профилакториев.

— Число находящихся там стабильно — 300 человек. Столько же — в местах лишения свободы за противоправные поступки. Это люди, нарушения личности которых стали необратимыми. Есть такие, кто побывал в ЛТП по два-три раза. Но есть и те, кто к окончанию срока готов расстаться с пьянством. Таких бесплатно кодируют.

К слову, на заре работы по Декрету №18 практиковалось принудительное кодирование. Бывало, что руководитель хозяйства собирал всех пьяниц и вез их к специалисту. Сейчас от этого отказались. Более весомый эффект получается, когда человек сам пришел к этому решению, захотел завязать с прошлой жизнью и попросил о помощи.

— Как много людей после ЛТП хотят закодироваться?

— Процентов двадцать. И это было бы неплохим результатом, если бы они устояли, вернувшись в привычную среду. Но, к сожалению, болезненная жажда часто оказывается превыше всего. Если родственники ведут трезвый образ жизни, то они еще могут помочь вылезти из этого пекла. Но когда окружение сплошь такое же, нет другого круга контактов и интересов, человек вязнет.

— Тамара Витальевна, исправно ли родители, лишенные родительских прав, платят за содержание и обучение детей?

— Законодательно обязанность этих людей возмещать затраты государству закреплена с 2005 года. Но до подписания Декрета №18 не было механизма их трудоустройства. Они не работали, что с них взыщешь? Декрет этот пробел устранил. На 1 января 2007 года объем возмещения составлял всего 14%. Это мизер, и на том этапе мы сами сомневались, что можно такие большие расходы возместить. Сегодня показатели нашей области — 56% от сумм, начисленных за время действия декрета, и 61% от начисленных к возмещению в ­2013-м.­ И это невзирая на то, что за прошлый год расходы на содержание детей в госучреждениях увеличивались дважды.

— Сколько теперь приходится платить?

— От 1 млн до 1,6 млн рублей в месяц в зависимости от возраста ребенка. Немало получается, учитывая, что у многих по двое-трое детей. Платят родители в солидарном порядке, т. е. поровну. Но если один освобождается от выплат, скажем, по состоянию здоровья, или находится в бегах, то вся сумма ложится на второго.

В этой связи хочу сказать, что женщины, желавшие как матери-одиночки получать большее пособие на детей и не регистрировавшие по этой причине брак, во многом подставили себя под удар. Две трети случаев временного перемещения детей в интернатные учреждения — из семей, где одна мама. Отцов в этих ситуациях госорганы не ищут, а сами мужчины в очень редких случаях признают отцовство, поэтому все тяготы женщине приходится нести одной.

— На какие аспекты служба защиты детства будет делать акцент в этом году?

— Будем совершенствовать работу по созданию надлежащих условий для жизни детей в их биологических семьях и раннему выявлению неблагополучия. Все усилия, как и всегда, будут направлены на то, чтобы ребенок вернулся к маме и папе.