На последнем саммите в Санкт-Петербурге G20 – «Большой двадцатки» – вновь громко и авторитетно заявила о себе как о едином целом группа БРИКС. В нее входят Бразилия, Россия, Индия, Китай, ЮАР – страны с быстро развивающейся экономикой. Что примечательно, быстро развивающейся несмотря на кризис. Его, кстати, подарили нам «капиталистические акулы» – США и Евросоюз, и они же хотят теперь выбраться из «ямы», став на плечи слабых. За счет БРИКС сделать  это не получается:  ее страны решили стряхивать с себя «крепкие объятия» и больше не играть в поддавки, что и стало побудительным мотивом их объединения.

Уже выстраивается логическая цепочка: Беларусь-Россия-Союзное государство-БРИКС-глобальная политика. Как видим, связующим звеном в ней является Союз России и Беларуси, а через него открываются перспективы выхода нашей страны на широкие просторы мировой геополитики. Более того, если все пойдет хорошо, то мы можем сделать эти просторы для себя очень дружелюбными и податливыми, – если, конечно, влияние БРИКС будет расти. А на то есть все шансы. Само название группы чисто фонетически созвучно английскому слову «кирпичи», и, конечно же, журналисты уже не раз обыграли такое совпадение. Впрочем, аллегория может оказаться очень верной: вдруг из этих кирпичей уже строится новая архитектура 21 века?

Во всяком случае, в Санкт-Петербурге только страны БРИКС, возглавляемые Россией и Китаем, сумели противостоять тому серьезному «накату», что предприняли с западного фланга сторонники «акции военного наказания» Сирии. А такой миролюбивый отпор полностью совпадает с позицией Республики Беларусь по сирийской проблеме. Таким образом, фактически оформился новый дипломатический альянс, по крайней мере, по вопросам защиты международной безопасности БРИКС+Беларусь. В чем нет ничего удивительного, ведь мы имеем свое неофициальное представительство даже в «Большой восьмерке» – через ту же Россию и систему координации с ней наших дипломатических усилий. А теперь еще и в БРИКС, и, стало быть, в Большой двадцатке.

В общем, пора задуматься нам, белорусам, а что же там творится, на глобальных просторах? Как мы можем оказать свое позитивное влияние на геополитику?

Мир в ходе затянувшегося кризиса вошел в столь глубокое пике, что амплитуда выхода (а на это стоит надеяться!) неизбежно выведет глобализированную экономику на совершенно новую траекторию полета. И (опять же смеем надеяться!) на траекторию более устойчивую, с дальним пунктом назначения. Первыми на нее выйдут те, кто менее всего отклонился в период кризисной турбулентности, кто меньше всего пострадал от рецессии.

Что удивительно, данный цикл выздоровления глобализированной экономики (мы намеренно не применили прилагательное «глобальной», ибо экономика выйдет из пике не вся, не сразу и далеко не в прежнем виде) поразительно совпадает с новым интеграционным – евразийским – циклом на постсоветском пространстве. И, стало быть, в союзном проекте – тоже!

Что ж, это мы уже поняли четко. Зато мы не знаем другого: когда же кризис кончится? Мировое сообщество в растерянности: рецессия слишком затянулась. Все ждут: вот-вот откуда-то поступит долгожданный сигнал роста – и даст  всем шанс на скорое избавление от кризиса! И каждый раз «вот-вот» ничем не оборачивается… Надежд пока не оправдали ни Америка, ни Европа, эти всегдашние «палочки-выручалочки», которые оказались «о двух концах». Старый свет сам все ближе сползает к греческому обрыву, на краю которого уже висят Испания да Португалия с Италией – и это, похоже, конец, как минимум, европейского благодушия. А Новый свет не показал ничего нового: он привык выбираться из ямы за счет Европы, и теперь-то ему ничего не остается, как замереть. Бен Бернанки, глава Федеральной резервной системы США, недавно так и заявил в конгрессе: ничего, джентльмены, будем ждать… А ведь ждут всегда в тупике!

Впрочем, нашлись страны, которые больше не намерены ждать, а намерены что-то делать. Возможно, это тот самый долго­жданный сигнал, причем, не только к выходу из кризиса, но и, вообще, к выходу глобальной экономики на новые, менее «кризисоопасные» маршруты. И есть основания полагать, что эти страны – а всех их относят к самым быстро развивающимся экономикам XXI века – вполне могут составить новый ведущий кластер мирового устройства. Как теперь было заявлено – вполне официально! – устройства не только экономического, но и политического. Ибо вопросы безопасности – разве это не есть политика?

Страны БРИКС не только поставляют кирпичи в основание новой мировой экономики — они сами являют собой новый инте­грационный проект глобального масштаба. Что становится понятно хотя бы из их географического положения: они не просто представляют почти все части света и самый большой континент Евразию – они являются наиболее перспективными экономическими локомотивами цивилизации. И, конечно, к БРИКС абсолютно логично подключаются Евразийский союз и столь же логично – Союзное государство России и Беларуси. Более того, эта цепочка интеграционных механизмов, пожалуй, единственная надежда мирового сообщества на скорый и надежный выход из затянувшейся рецессии.

Ибо сегодня пока никто этого выхода еще не видит…

А мы этот выход можем вполне показать. Вместе с БРИКС. Кстати, показывать нужно именно на глобальном уровне! Современные экономики столь взаимозависимы, что построить рай — или коммунизм — в одной отдельно взятой стране просто невозможно. Это порождает необходимость действовать сообща. А, значит, опыт каждой страны, где бы она не находилась, может оказаться путеводной звездой. Или, как минимум, полезной вещью! Так что Беларусь вполне может использовать свой шанс оказать влияние на развитие мировой истории. Надо только досконально разобраться, что же сейчас происходит на глобальном рынке?

Беда капитализма в циклах. Как в одной популярной песенке: «То вверх, то вниз!». Так и стошнить может – от подъема к кризису. Ну, а когда кризис превращается в воздушную яму? Когда он затягивается, как сейчас? Цикличность отражает борьбу лишь двух тенденций – борьбу между стремлением к максимальной капитализации экономик и невозможно­стью в связи с ограниченностью ресурсов насытить капиталами сразу все отрасли. Возникающий дисбаланс приходится маскировать или «смазывать» при помощи спекулятивного капитала, поднимая и опуская фьючерсы и цены, «разогревая» или «остужая» те или иные отрасли. Или целые экономики. Вот почему мы наблюдаем четкую корреляцию: чем выше капитализация, тем выше и спекулятивная составляющая. И кризис становится результатом успеха. Когда спекулятивных денег в экономике накапливается слишком много, раздается  «бум!» — спекулятивный пузырь выходит наружу. Так что сама идея евро, как и вообще идея единой валюты, к кризису не имеет никакого отношения: евро же не виноват в том, что ради его создания объединялись «пузыри»!

Однако раньше, в доглобалистскую эпоху, спустя некоторое время после выхлопа и болевого шока, наступало облегчение. Через паузу депрессии, как через один сбивчивый такт, резко снизившая внутренне давление экономика наиболее передовых государств снова была готова не выдавливать из себя, а всасывать. Что и требовалось для начала нового цикла, только всякий раз на еще более высоких оборотах. А за нею и потребитель снова был готов потреблять. И капитализация опять шла в рост…

Сегодня же такого почему-то не происходит! И это всех напугало: почему не происходит?! Отчего пауза депрессии затягивается настолько, что ее проще назвать второй волной кризиса?

Дело в том, что раньше, когда передовые экономики, избавившись от перегрева, вновь переходили к простому всасыванию, им было откуда всасывать! Мировое хозяйство тогда не было столь глобализировано, как сейчас. И состояло оно из нескольких отдельных, довольно самостоятельных отсеков, соединенных между собой лишь с помощью клапанов неэквивалентного, т.е. неравного торгового обмена. Проще говоря, те же Соединенные Штаты, Францию или Великобританию третьи страны интересовали лишь как рынки сбыта, рынки сырья, иногда как ристалища идеологических сражений с Советским Союзом – и только-то. А что происходило в них помимо этих трех функций, навязанных им мировыми «центрами», никого не волновало. Никто же не задумывается, отчего бананы растут на банановом дереве, растут – и слава Богу!

Нынче, когда экономика после кризиса 2008-го вновь вышла на фазу «всасывания», вдруг оказалось, что всасывать неоткуда. Или почти неоткуда. Как следствие, изъять у кого-нибудь «излишек», чтобы обеспечить всплытие, тоже нельзя. Это результат как раз глобализации. За двадцать лет, что прошли после развала Советского Союза и биполярной экономической системы, те, кто их развалил, максимально воспользовались своей победой. И не столько идеологически, сколько экономически. Они так сильно глобализировали мировую хозяйственную систему, так масштабно и глубоко завязали ее на свои собственные эгоистично-корпоративные интересы, что уже наложили руку почти на все ресурсы и исчерпали все «излишки».

В общем, глобализация исчерпала глобализацию. И на повестку дня логично выходят два вопроса: 1) либо менять метод использования мировой экономики, т.е. переводить ее на некапиталистические принципы функционирования; 2) либо надеяться на внутреннюю переделку старой капиталистической конструкции, с перераспределением уже имеющихся «отсеков», т.е. рынков. Первый вариант оставит в целости уже имеющийся дизайн экономики: ее каркас, несущие связи, даже, во многом, конфигурацию внутреннего баланса – и лишь изменит ее цели. А это и есть эволюция. Второй же вариант будет с неизбежностью означать новый – и последний! – передел мира с помощью оружия. Который мы уже наблюдаем в той же Сирии…