Вчера в Беларуси отмечался День работников культуры.
В конце сентября в Культурно-историческом комплексе «Золотое кольцо Витебска «Двина» прошла презентация художественного альбома «Людмила и Валерий Ковальчук – керамисты Витебска», изданного областным методическим центром народного творчества при финансовой поддержке главного управления идеологической работы, культуры и по делам молодежи облисполкома. Имена этих художников вошли в историю культуры Витебщины, знают их и за пределами Беларуси. К сожалению, пять лет назад Валерий ушел из жизни, и сегодня Людмила одна представляет казавшийся неразрывным творческий дуэт. С вышедшей в свет книги и начался наш разговор в мастерской художницы.
– Альбом подвел итог нашего совместного творчества. Работ за прошедшие годы накопилось очень много, некоторые уходили в музейные фонды, заказчикам, коллекционерам. Подготовка такого издания позволила из огромной коллекции выбрать знаковые, характеризующие наш почерк. Мы создавали их вместе, даже если не обговаривали детали, все равно подразумевали присутствие второй половины. Валера работал над формой, я над образом. Сейчас мне необходимо ощутить себя как самостоятельную творческую единицу. Художник проходит определенные этапы, постоянно переходит из одного состояния в другое, но однажды нужно все проанализировать, привести в систему. Книга помогла это сделать.
– Можно сказать, ты за-крываешь альбом и начинаешь новый этап в творчестве?
– Получается так. Не поставив точку, трудно идти дальше. Первые три года после смерти Валеры мне это было сделать сложнее. Говорят: «То, что нас не убивает, делает сильнее». Я поняла, что нужно не спрашивать, почему, а отвечать, для чего.
– Теперь тебе придется сесть за гончарный круг?
– Скорее всего, нет. Помимо того, что данный процесс требует больших физических усилий, еще и отнимает немало времени. Валера создал очень много форм. Это мое наследство, с которым можно еще долгое время работать. Конечно, я создаю и свои, но они относятся к малой пластике. Сейчас увлеклась керамическими панно, которые совмещают в себе лепку, декорирование росписью, смальтой, глазурью, кракле. Сочетаю несколько технологий. Пока это плоскостные вещи, хотелось бы прийти и к объемным.
– У тебя есть любимые темы, краски?
– Тема «Он, она и природа», как троица проходила через все, что я делала. В принципе, она и осталась, но произошло творческое переосмысление. Мне сейчас интересны не конкретные образы, а фактура материала. Что касается цвета, то порой приходится, образно говоря, бить себя по рукам, когда они тянутся к определенному набору красок. Начинаю набирать другой колорит, но потом понимаю, что в росписи не хватает моих любимых, узнаваемых кобальто-охристо-голубоватых переходов. Видимо, это мое.
– Кем себя больше ощущаешь: художником или керамистом?
– Для меня два понятия едины. Может, для кого-то керамист ассоциируется с ремесленником, сидящим за гончарным кругом. Это не так. Керамист работает в трех ипостасях: как скульптор, живописец и график. Важно объемно мыслить, владеть рисунком и цветом. Мы начинали работать с фарфором – самым сложным материалом, его нужно было прочувствовать со всех сторон. Единственный из всех, который помнит все. Если на готовую вещь нажать пальцем, а потом загладить, то на красной глине ничего не будет видно, а на белой останется отпечаток. На фарфоре роспись сравнима с живописью.
– А сейчас ты работаешь с фарфором?
– Да, занимаюсь росписью фарфоровых блюд. Это классика, не хочу терять данную технику, более того, совершенствую ее. У меня много заказов, ведь такая вещь – хороший сувенир. Фарфор для Беларуси – привозной материал. У нас нет залежей белой глины – каолина, тем не менее уже есть свои традиции, отличительные черты. Существует два фарфоровых завода: минский и добрушский в Гомельской области, на последнем мы начинали работать. Но интересная деталь: если занимаюсь только росписью, хочется лепить. А после глины возвращаюсь к росписи с новым волнением. Чем большими технологиями владеешь, тем интереснее творить.
–А с заказчиками нравится сотрудничать?
– Очень. Это требует немалой фантазии. Например, попросили сделать керамические светильники в детскую комнату больших размеров, по форме напоминающие летающие тарелки. Интересно получилось. Порой заказ вдохновляет на работу в определенном направлении.
– В свое время ты хотела заняться живописью, графикой…
– У меня это получилось. В прошлом году по приглашению организации «Искусство без границ» побывала в Германии, где занималась только акварелью. Я и прежде делала зарисовки, акварельные наброски для будущих росписей, а тут были самостоятельные графические работы. В течение недели создавала акварели, которые вошли в выставку. Но, когда вернулась в Витебск, потянуло к глине.
– Акварель и роспись по глине, наверное, похожие техники?
– Абсолютно разные. Если акварелист сядет писать подглазурную роспись той же техникой, что и на бумаге, у него ничего не получится. После обжига выйдет размытая, а порой невидимая картинка. В росписи по глине краски нужно класть определенным образом, знать, как они себя поведут при высокой температуре, какие выгорят, какие нет.
– Последние десять лет ты работаешь в мастерской Культурно-исторического комплекса «Золотое кольцо Витебска «Двина», выступаешь как организатор гончарного праздника во время «Славянского базара в Витебске». Остается время для творчества?
– Не могу себе позволить, как некоторые художники, быть в свободном полете. Нужны средства для жизни. Но, с другой стороны, мне так интереснее. Да, время уходит на создание сувениров, организацию выставок, участие в ярмарках, но остается и для работы, как говорится, на себя. Приходится все успевать. Как-то на ярмарке в Латвии меня спросили, как долго расписывала кружку. Я ответила: 15 минут. Человек стал подсчитывать, сколько таких можно за день изготовить. Но он не учел время, которое понадобилось, чтобы прийти к окончательному варианту, количество испорченных, выброшенных вещей. В свое время Валера был организатором и лидером гончарных праздников, хотелось сохранить их как проект нашего комплекса. Меня поддержали мастера, которые с ним начинали: Александр Любимов, Валерий Скобов. Получилась хорошая команда. Каждый раз к нам приезжают гости из разных регионов, много людей приходят посмотреть, как работают гончары, сами пробуют сесть за круг. В нынешнем году мы впервые делали обвар, пробовали вторую печь. Когда вынимали из нее изделия, некоторые спрашивали: «Это чугун?» Мы объясняли: так выглядит глина, обожженная определенным способом, без доступа кислорода. Радует, что люди интересуются этим видом творчества.
– В чем, по-твоему, секрет непреходящей популярности керамики?
– Работа с глиной обладает некой магией. Гончарные, фарфоровые изделия передаются по наследству. В семье хранят сервиз, который подарила бабушка, особенно если сделан на именитых заводах. Это не просто утилитарные вещи, они несут в себе эпоху, культуру, возвращают нас к истокам.
– Ты делишь мастерскую с дочерью, которая пошла по родительским стопам…
Да, но у нее свой путь. К глине у Лены ювелирный подход, она занимается мелкой пластикой, учит детей. Вступила в Союз мастеров с коллекцией свистулек на поговорки белорусских авторов. Трое моих внуков (семи, пяти и четырех лет) – тоже пока все художники. С интересом смотрят на глину, расспрашивают, что делаю, сами пробуют лепить. Что дальше будет, не знаю.
