Когда в прежние годы автор этих строк по случаю приходил на работу в костюме, белой рубашке и при галстуке, старшие коллеги интересовались с юмором: «В Доме колхозника ночевал?».
улица Замковая в начале 20 века
Данная шутка пошла в народ после выхода фильма «Самая обаятельная и привлекательная». Леха Пряхин (Михаил Кокшенов) решил элегантно одеваться, чтобы приударить за коллегой Надей Клюевой (Ирина Муравьёва). Когда он утром появился в конструкторском отделе в новом костюме, то свой неожиданно изменившийся облик объяснил тем, что заночевал у приехавшего из деревни друга в «Доме колхозника» и не успел зайти домой переодеться. «И правильно, Лёш, так и ходи на работу. Сразу завидным женихом стал», – заметила Клавдия Матвеевна (Людмила Иванова), которая и предложила ему присмотреться к Наде и сменить имидж.
Приют для ходоков
«Дома колхозника» (первоначально – «Дома крестьянина») открывались при земотделах в начале 1920-х и были призваны предоставить прибывшим по делам в город крестьянам-ходокам, как их тогда называли, ночлег, питание, юридическую и иную консультации. О становлении структуры рассказывают документы Государственного архива Витебской области.
Витебский губернский «Дом крестьянина» (ДК) открыт 7 ноября 1922 года, в день празднования пятилетия Октябрьской революции, и состоял из двух подразделений – общежития и столовой. Сначала ДК находился на ул. Володарской (Суворова), а спустя несколько месяцев оставил здание губвоенкомату и переместился на ул. Замковую в помещение, которое освободило ГПУ. В ноябре 1924-го администрация ДК и общежитие переехали на ул. Советскую.
На постой в первую очередь принимались крестьяне и красноармейцы, и только при наличии свободных мест – совработники, «торговцы и другой нетрудовой элемент не допускались». За сутки с крестьян бралась плата в размере 20 коп., со служащих и делегатов съездов и конференций 40 – 60 коп. Деньги и ценные вещи на хранение принимались дежурными, лошади, упряжь и продукты сдавались дворнику.
В двух зданиях для постояльцев было предусмотрено 75 мест. В проходных комнатах койки расставлялись «без сохранения даже приблизительной нормы кубатуры. При такой тесноте были случаи воровства и антисанитарных явлений». Отсутствовали условия для культработы. Читальня размещалась в той же комнате, где производилась запись на ночлег, а также находился юрист, дававший консультации.
Иногда Дом крестьянина в некоторой степени выполнял функции больничного стационара. В июне 1925-го заведующий ДК Демин пишет в окр-земотдел: «После месячного затишья в общежитии ДК опять наблюдается наплыв безработных, инвалидов, а также лечащихся от укусов бешеных собак. Последние останавливаются на несколько недель, а то и на месяц. Кроме того, что в большинстве случаев подобные ночлежники не платят за ночлег, они, живя продолжительное время, не меняют нательного белья, благодаря чему разводят паразитов. При таких условиях сохранить общежитие в чистоте не представляется возможным, если даже постельное белье менять ежедневно». Окрземотдел предложил отвести отдельную комнату для лечащихся от укусов бешеных собак.
Свой карман ближе?
На первоначальном этапе хромала дисциплина сотрудников ДК, о чем свидетельствует несколько фактов.
В июле 1924-го угроза увольнения нависла над дежурным Залманом Цивьяном. Он оскорбил гр-ку Варец, устроил драку в общежитии с буфетчиком Залманом Фридманом, чем подорвал авторитет ДК. А 14 июля ушел с дежурства якобы на собрание комсомольской ячейки. Но на следующий день просил выдать справку, что был занят на работе и не мог явиться на собрание ячейки. Кроме того, к служебным обязанностям Залман Цивьян относился халатно, книгу посетителей вел небрежно. Заведующий ДК Тимофей Высоченко просил Витебский коммунистический союз молодежи отстранить дежурного и прислать взамен товарища, знакомого с жизнью и психологией крестьян.
В октябре 1924-го возбуждено уголовное дело против буфетчика Залмана Фридмана, который мошенничал с талонами на обед. Вскоре криминальное преследование началось и в отношении дежурного Григория Беляева. Он утаивал часть оплаты за ночлег и за сутки клал в свой карман в среднем 7 – 8 руб.
Для крестьян — по себестоимости
В апреле 1925-го штат столовой ДК состоял из тринадцати человек: заведующего, кладовщика, счетовода, повара, двух помповара, трех официантов, трех судомоек, двоих кухонных рабочих и двух буфетчиков. Повар Николай Таланко зарабатывал более 46 руб., судомойка – почти 20 руб. Обед из двух блюд стоил 40 коп. (для крестьян 30 коп.). Ежедневно обслуживалось до 200 человек, в основном рабочих и служащих. Прижимистые крестьяне приезжали со своей снедью и не хотели делать излишние городские траты, хотя обеды им предлагались практически по себестоимости.
Доход приносило и обслуживание участников различных окружных съездов и конференций, на которые прибывали десятки делегатов.
В один из дней к заведующему ДК пришел человек с сопроводительной запиской от редактора газеты «Заря Запада»: «С этим крестьянином случилась беда: обокрали. Он дальний. До выяснения дела (обокравший известен) ему необходимо побыть в Витебске 2 – 3 дня. Не найдется ли возможность дать ему приют в Доме крестьянина и покормить».
Для удешевления обедов при столовой действовало подсобное хозяйство, где выращивались свиньи. Несколько раз в месяц осуществлялся забой скота, о чем составлялся акт. Например, 25 июня 1925-го зав. столовой Адам Косецкий, ученик повара Леонтий Козлов и кухонный рабочий Мартин Бабашинский засвидетельствовали, что туша годовалого борова белой масти весит 6 пудов и 25 фунтов (более 107 кг).
Профсоюзы и критика
От профсоюза Нарпита заведующему столовой пришло уведомление, что 12 июля 1925-го состоится праздник «Освобождение Белоруссии от белополяков». Поэтому «рабочие вашего предприятия должны заменяться безработными, а если таковых не найдете, рабочий день должен оплачиваться в двойном размере. Все освобожденные от работ должны прибыть в клуб Союза Нарпит на общее собрание, после чего будет демонстрация». Данное указание вызывало нарекание у руководителей предприятий.
Чуть ранее председатель правления Союза Нарпит Кудрявцев сообщает, что при окружной организации издается стенгазета. За все время ее существования ни разу не была освещена жизнь столовой ДК. «С целью изжития этой ненормальности – напишите заметку: о жизни, работе, перспективах не позже 25 июля с. г. В случае недачи заметки вам будет вынесен выговор с опубликованием в стенной союзной газете».
Ровно в обозначенный срок Адам Косецкий подготовил заметку, в которой отмечал, что «столовая ДК работает, можно сказать, удовлетворительно, постоянно приобретается необходимый инвентарь, а не так давно были заменены длинные скамьи на стулья». Главное внимание обращено на то, чтобы дать посетителям дешевые, сытные и вкусные обеды. Основные клиенты – рабочие и служащие и отчасти крестьяне, «последние заходят большей частью попить чаю». В коллективе – все члены профсоюза, зарплата выплачивается два раза в месяц без задержек, с
15 мая начались очередные отпуска. Далее Адам Косецкий критикует профсоюз за привлечение рабочих на общественные мероприятия и замену их безработными. «Не мешало бы Месткому № 2 считаться с заявлением столовой по поводу присылки безработных в дни отдачи своих служащих. Так, например, неподготовленные официанты тормозят раздачу обедов и вызывают неудовольствие посетителей ожиданием подачи кушания. Хотелось бы знать, для чего это делается Месткомом № 2?»
Развитие инфраструктуры
В декабре 1925-го общежитие ДК со штатом девять человек переехало в два здания на ул. Ленина, где появилась возможность оборудовать клуб. За первые месяцы 1926-го силами комсомольцев и пионеров при Союзе Рабземлеса поставлено 4 спектакля (три агитационно-революционных и один антирелигиозный). Проведено несколько десятков лекций на сельскохозяйственную тематику. К слову, многих крестьян, особенно из отдаленных глухих деревень, интересовало важнейшее из искусств, о котором они только слышали. Например, в феврале 1924-го ДК просит Губполитпросвет ежедневно выделять 20 – 25 бесплатных мест в кинотеатре «Пролеткино».
На новом месте появился и большой заезжий двор, огороженный высоким забором. Здесь была конюшня на 15 лошадей, еще столько же ставилось под навесом. Но ДК по-прежнему испытывал дефицит площадей. Не хватало зала ожидания – «крестьянам некуда деваться до размещения по кроватям», не было отдельной комнаты для библиотеки и читальни. Однако ремонтировалось третье здание, стоящее по соседству, что давало уверенность в исправлении ситуации.
За полгода, с октября 1925-го по апрель 1926-го, в ДК ночевали 10 956 постояльцев, из которых 8770 – крестьяне. Юристами дано 952 консультации, которые преимущественно касались судебно-земельных вопросов.
На протяжении своей деятельности ДК оказывал и конкретную помощь. Например, в 1924-м обратились жители д. Новый Двор Храповической волости (ныне Мазоловский сельсовет) Витебского уезда Афанасий Корсак и Илья Иванов и заявили, что на их и соседей полосах земли имеется около 4 десятин (почти 4 га) исключительного дровяного леса, который им крайне необходим для своих потребностей. Но Авдеевическое лесничество весь этот участок сдает на вырубку посторонним лицам. Заявление было переадресовано в гублесотдел.
ДК обратился в Витебский уездно-городской комитет взаимопомощи с просьбой дать распоряжение Сокольническому волисполкому (Октябрьский сельсовет) принять меры по запашке ярового клина безлошадных крестьян д. Федоровка Якова Курилёнка, Артемия Сорокина, Петра Сорокина, Луки Бастеева и жителя д. Подубляне Ефима Войтенкова.
В Дриссу (Верхнедвинск) было отправлено письмо-заявление Агафии Тясто из д. Тясты Первые. Женщина сообщала, что является вдовой погибшего красноармейца, вместе с ребенком она лишена всякого имущества, которое у нее отнял брат супруга Ипполит Тясто.
После периода коллективизации учреждения были переименованы в «Дома колхозника». В некоторых регионах СССР они существовали еще в начале 1980-х, но функционировали уже только как гостиницы.
