Восемьдесят лет назад – в ночь с 18 на 19 февраля 1944 года — был проведен первый этап военной операции «Зорачка» по спасению воспитанников Полоцкого детского дома. Уникальная совместная операция партизан и действующей армии, хотя и не имела стратегического значения, стала легендой. Это драматичная история о милосердии и готовности к самопожертвованию ради будущего.

Тайны детского дома 

Полоцк бомбили уже на второй день войны. Город жил в ожидании чего-то страшного. Мужчин собирали на призывных участках, срочно отправляли на пересыльные пункты, затем – на фронт. Началась эвакуация учреждений и населения. Даже одной семьей непросто выбраться на новое место, а если детей – полторы сотни, целый детский дом? Тем более его директор Михаил Форинко тоже мобилизован, и переселение легло на женские плечи.

Путь детдомовцев в безопасность оказался недолгим: когда они остановились на ночлег в деревне Захарничи, всего километрах в 15 от Полоцка, их настигли немецкие танки. Пришлось возвращаться в родные пенаты – уже тогда полуразрушенные, разграбленные оккупантами.

В конце лета 41-го в Полоцк вернулся Михаил Форинко. По сведениям филиала «Музей боевой славы» Национального Полоцкого историко-культурного музея-заповедника, следуя в расположение своей части, он попал в окружение под Витебском, был контужен, трудными путями пробрался к семье. Узнав, в каком плачевном положении оказались его воспитанники, сколько еще детей осиротила война, педагог принял решение спасать их. Для этого он был готов унижаться, умоляя оккупационную власть выделить для сирот хоть какой-то паек. Бургомистр «расщедрился»: они стали получать отходы с мясокомбината, по 75 граммов хлеба из необмолоченного овса и 10 граммов соли. Дети выживали за счет подаяний сердобольных женщин, спали на соломе. Вместо стекол в окнах – фанера, лекарств не было – воспитательницы лечили их травяными отварами.

Бывшая воспитанница детдома Маргарита Яцунова вспоминала: «Сидим в темноте на соломе. Нас мучают язвы, от недоедания они гноятся почти у каждого – на руках, ногах, спине. Мы пересказываем друг другу книги, которые когда-то читали, сами придумываем какие-то истории, в которых все кончается тем, что приходят бойцы Красной армии, освобождают нас... Мы верили в Победу».

Страх из маленьких детских сердец вытесняло сострадание. Они даже подкладывали крохи из своих пайков военнопленным, которых оккупанты гоняли восстанавливать разрушенные строения. Как-то мальчики, пойдя в лес за дровами, обнаружили контуженного красноармейца, сбежавшего из больницы для военнопленных. Стали подкармливать его. Директор, узнав об этом, забрал худенького юного паренька Колю Ванюшина к себе, выдав за воспитанника.

Детдом строго хранил тайны о том, что в числе его воспитанников – дети-евреи, уцелевшие во время облав, мальчик-цыган, что под измененными именами и фамилиями здесь живут дети схваченных подпольщиков и партизан, что большинство сотрудников настроены патриотично и создали подпольную ячейку «Бесстрашные», связанную с партизанской бригадой «Неуловимые».

Осенью 43-го Михаил Форинко заметил повышенный интерес к детям со стороны фашистов, почувствовал, что над ними нависает угроза. В госпиталях было много раненых немцев – для них из детей намеревались сделать доноров крови. Директор понимал: слабые, худенькие, болезненные воспитанники этой экзекуции не переживут. Он пошел на уловку: предложил вывезти детей «на оздоровление» в деревню Бельчица, где есть брошенные дома и наверняка будет легче прокормиться. За Бельчицей простирались леса, которые контролировали партизаны, но сама деревня была превращена в мощный гарнизон, где было сосредоточено до трех хорошо вооруженных батальонов врага.

Партизанская дерзость 

Разведчики партизанского отряда имени Щорса бригады имени Чапаева обнаружили большую группу детей в Бельчице. Скрытно пробравшись в деревню, от сотрудников детдома они узнали о бедственном положении детей, угрожающем гибелью. В течение двух месяцев собирали сведения о немецком форпосте. Решение командования бригады было однозначным: детей нужно спасать. Но как это сделать?

Не один день в штабе бригады разрабатывали и дорабатывали детальный план операции, которая впоследствии получила свое яркое название – «Зорачка». Непосредственным участником тех мозговых штурмов являлся бывший заместитель комиссара отряда имени Щорса по комсомолу Василий Барминский. Из его уст подробности об этой уникальной операции, участником которой он являлся лично, слышал его сын Леонид, ныне живущий в Витебске. В операции участвовали партизаны бригадного взвода, отрядов имени Железняка и Щорса.

Партизаны понимали: если завязать бой, многие дети могут погибнуть, но были готовы отвлечь огонь на себя от того края деревни, где в хатах разместился детдом. Отряд численностью около 200 человек совершил 20-километровый марш-бросок из места своей дислокации. В темноте раннего зимнего вечера одну опушку леса превратили в укрепленный оборонительный рубеж: в глубоком снегу вырыли окопы, расставили пулеметы, а у дорог – засады. В лесу у другой опушки притаился обоз из 30 – 50 саней, в которые планировали усадить детей.

– Отец вспоминал: «Наконец в полутьме мы увидели шествие детей. Какая это была трогательная картина! Больных и малолетних ребят несли на руках партизаны, воспитатели и старшие воспитанники. Многие малыши шли сами, на каждом шагу проваливаясь в снег. Несмотря на это, в ту зимнюю ночь не было слышно ни стона, ни плача детей. Голодные, полураздетые и измученные, они мужественно переносили все трудности. Дети хотели жить», – рассказывает Леонид Барминский. – Партизаны бежали им навстречу, подхватывали на руки и бегом несли в сани. У детей не было теплой обуви, они были укутаны в тряпье, лохмотья. Мальчику лет пяти, из ботиночек которого торчали голые пальцы, отец натянул на ноги свои рукавицы, а полураздетую девочку укутал в собственный маскировочный халат.

Детей и их воспитателей освободили прямо из-под носа фашистских кровопийц и санным обозом доставили в деревню Емельяники. Их искупали, накормили, оказали первую медпомощь и уложили спать в теплых домах.

Обнаружив, что маленькие пленники бежали – не без помощи народных мстителей, конечно, – немцы стали распространять лживые сообщения, что детдомовцев вывезли в Германию. Но воодушевляющая весть о дерзкой, благородной операции быстро разлетелась по партизанским отрядам и окрестным деревням. Успешную операцию, проведенную без единого выстрела, посвятили Дню Красной армии.

Небо помогало 

Весной разведчики стали сообщать, что вокруг партизанской зоны начали стягиваться немецкие войска. Действительно, вражеское командование запланировало провести карательную операцию «Весенний праздник», чтобы уничтожить мощное партизанское ядро у себя в тылу. Опять остро встал вопрос о спасении детей: в любой день могли начаться тяжелые бои. По договоренности с командованием 1-го Прибалтийского фронта штаб партизанского движения решил эвакуировать Полоцкий детский дом самолетами в советский тыл.

Так начался второй, воздушный, этап операции «Зорачка», проведенный летчиками 105-го гвардейского отдельного авиаполка 3-й воздушной армии.

На партизанский аэродром, устроенный на льду озера Вечелье в Ушачском районе, летчики доставляли боеприпасы, а с него забирали детей и раненых. Их полеты требовали большого опыта, поскольку проходили с пересечением линии фронта, в ночное время, в сложных погодных условиях. Советским асам удалось эвакуировать более 200 человек.

Кадры кинохроники, снятые фронтовым оператором из Москвы Марией Суховой, позже погибшей при партизанском прорыве, запечатлели оптимистичную картину. Молодой летчик с приятным лицом, легко подхватывая, усаживает в кабину штурмана малышей, укутанных платками. Это гвардии лейтенант Александр Мамкин и спасенные им полоцкие детдомовцы. Они успели подружиться с дядей Сашей: пилот выполнил восемь удачных рейсов.

11 апреля ему предстояло эвакуировать в советский тыл 13 человек из оставшихся 25: семерых детей – в кабине стрелка, еще троих и воспитательницу – в специальном грузовом контейнере под фюзеляжем и двоих тяжелораненых – в контейнерах под нижними консолями крыльев. Рейс начался, но на рассвете у линии фронта самолет Р-5 атаковал немецкий истребитель. Осколки снарядов попали в топливный бак, он загорелся, летчика ранило в глаз.

Инструкция допускала, чтобы Александр Мамкин набрал высоту и выпрыгнул с парашютом. Но он решил продолжить полет, чтобы посадить машину, дать пассажирам шанс на спасение. Пламя добралось до кабины пилота. На человеке загорелись комбинезон и унты. От высокой температуры начали плавиться шлемофон и летные очки. Жаркая боль застилала разум, но чувство долга, которое было сильнее муки, заставляло управлять плохо поддающимся самолетом.

Офицер увидел впереди озеро и направил на него самолет. За спиной Александра плакали испуганные дети. В результате жесткого приземления перегоревшие ремни летчика лопнули, и его выбросило на землю. Остальные выбрались самостоятельно. Чудо – но все были живы. Только сам герой был очень плох. От окровавленного пилота пахло горевшей плотью, через нее белели косточки на руках и ногах, было видно, как пульсируют вены.

Александр Мамкин умер 17 апреля в санбате от многочисленных тяжелых ожогов. Ему было 28 лет. Парень из Воронежской области с первых дней вой­ны просился на фронт добровольцем. С августа 42-го воевал в 120-м отдельном авиаполку, затем был переведен в состав 105-го гвардейского отдельного авиаполка Гражданского воздушного флота СССР, привлеченного к обеспечению операций действующей армии. Выполнил более 70 сложных ночных полетов в тыл противника к партизанам. Награжден орденами Красного Знамени и Отечественной вой­ны 1-й степени, медалью «Партизану Оте­чественной войны» 1-й степени. Говорят, спасенные им дети считали гвардии лейтенанта своим вторым отцом и называли в его честь своих сыновей – Александрами.

СПРАВКА "ВВ": Операция "Зорачка" уникальная, но не единственная операция военных лет по вызволению детей из лап фашистов. Родина-мать делала все для спасения будущего. Так, в 1942 году в результате операции "Дети" Матрена Вольская вывела с оккупированной Смоленщины в тыл более 3 тысяч детей. В 1943-м партизаны бригады "Неуловимые", отвлекая врага боем в Дисненском гарнизоне, вывели в леса более 200 воспитанников Быковщинского детского дома. А в 1944-м партизаны бригады "Штурмовая" тайно вывели из Семковского детдома под Минском 274 ребенка, обреченных на гибель в лагере смерти "Тростенец".