На протяжении не одной сотни лет городские часы являются неотъемлемой частью главного символа Витебска — ратуши. Но не всегда они показывали время, в силу различных обстоятельств стрелки надолго оставались недвижимы. Например, с 1913 по 1926 год хронометр полностью выпал из жизни города. В этот период с лихвой уложились Первая мировая война, Февральская и Октябрьская революции, Гражданская война.

Причиной же очередной остановки часов стал пожар на башне ратуши. Об этом свидетельствуют документы Государственного архива Витебской области.

Из искры — пламя

Пожар произошел в пять часов вечера 18 ноября 1913-го, уничтожив «часть каланчи на здании Городской Думы и Управы, башенные часы и проч.». Причина возгорания не указывается, но необходимо сказать, что башню административного здания использовали пожарные в качестве наблюдательного пункта, так как это было самое высокое сооружение, кроме колоколен храмов. Недаром еще в позднесоветские времена многие горожане называли ратушу каланчой.

Вполне вероятно, что дежурный, проводив взглядом расходящихся по домам после рабочего дня чиновников, решил спуститься с наблюдательной площадки, спрятавшись от пронизывающего осеннего ветра, и прикурить папиросу или самокрутку. А может, закоротил электрический провод, проложенный для освещения циферблата часов.

Взгляд в прошлое

Первоначально власти планировали запустить городские часы после длительного перерыва в 1925-м к празднику трудящихся – 1 Мая. Однако что-то пошло не так, и идею отложили на год.

Предварительно была изучена история вопроса. На основе архивных данных секретарь окркоммунотдела Систрин представил начальству докладную записку. Он выяснил, что в апреле 1914-го городская управа дала торговому дому «Фридрих Винтер» в Петрограде заказ на изготовление механизма башенных часов недельного завода с боем через каждую четверть часа. А также «3 колокола для боя часов и один железный циферблат, окрашенный белой масляной краской белого фона с черными арабскими цифрами со стрелочными и передаточными механизмами».

К августу заказ был готов, но «в силу возникшей войны отправить его из Петрограда в Витебск не было возможности» (как известно, 1 августа 1914-го Российская империя вступила в Первую мировую войну). «Фридрих Винтер» сообщает заказчику, что железная дорога не принимает грузы, и просит сделать частичный платеж. Городская управа уведомляет, что «ввиду военного времени прекращены все кредиты», кроме того, в Витебске предполагалась эвакуация.

Переписка заказчика и подрядчика возобновилась весной 1915-го, «когда охватившая в начале войны страну всеобщая паника частью улеглась». В августе циферблат и 10 ящиков с механизмом сданы на станцию в Петрограде. Но 1 сентября «Фридрих Винтер» сообщает: груз не может быть отправлен ввиду того, что Северо-Западная железная дорога прекратила прием товара, не предназначенного для военных целей, и предлагает оставить его у себя на хранение.

Военное лихолетье прекратило коммуникацию почти на два года. К апрелю 1917-го правопреемником «Фридриха Винтера» стал швейцарский магазин часов «О. Г. Гефели», который «в связи с изменившимися обстоятельствами в стране и всеобщей дороговизной» пытался аннулировать заказ. Городская управа была настойчива. В итоге фирма обещала выслать часы, но в начале августа 1917-го сообщила, что магазин закрыт на неопределенное время, а часы переданы «П. Буре».

Вскоре к военным действиям добавились революционные события, и стало не до часов.

Московский мастер

На новом этапе часы с недельным заводом и получасовым боем были заказаны М. П. Пушкареву, который также заставлял власти волноваться.

Заведующий окркоммун­отделом Драгилев отправляет 3 июня 1926-го письмо мастеру башенных часов по адресу: Москва, Ярославское шоссе за Крестовской заставой, д. № 31. «Согласно договора Вы обязаны установить башенные часы в гор. Витебске не позже 30 июня, между тем до сих пор Вы еще не приступили у нас к подготовительным работам по установке таковых, а потому окркоммунотдел просит Вас немедленно сообщить, что Вами в этом отношении предпринимается и когда вы намерены прибыть в г. Витебск для работ по установке часов».

Мастер отвечает заместителю Драгилева Францу Трембальскому: «Довожу до Вашего сведения, что часы мною посланы большой скоростью и 15 с/м (сего месяца. – Прим. авт.) выезжаю сам. Прошу Вас согласно договора приготовить помещение для работы и также комнату для проживания во время работы».

Не стучите!

В помощниках у М. Пушкарева был местный слесарь Александр Литвинов. В заявлении от 19 июня 1926-го на имя Ф. Трембальского он жаловался на «помехи и остановки в производстве работ». Во-первых, требовался верстак. Во-вторых, заведующий здания, в котором расположили временную мастерскую, запретил ему производить слесарную работу по установке механизма к циферблату, мотивируя тем, что «я своим стуком мешаю ему проводить его занятия». Также Александр Литвинов спрашивал, будет ли перекрашиваться циферблат, так как «на лицевой стороне имеются шрамы и прочие пятна».

С миру по колоколу

Еще в 1914 году городская управа отказалась от изготовления колоколов для часов в «Фридрих Винтер», потому что их стоимость превышала ассигнования по смете.

Члену управы Ф. Е. Синякову было поручено «переговорить с соборным причтом, откуда они покупают колокола и по какой цене за пуд». Представитель власти установил: «Разбитый в минувшем 1913 году колокол на колокольне Витебского Николаевского кафедрального собора был перелит в гор. Ярославле на колокольно-литейном заводе торгово-промышленного т-ва П. И. Оловяничникова. По имеющимся в Витебской Свято-Владимирской братской лавке сведениям, битые колокола принимаются означенным заводом по цене 13 руб. 50 коп. за пуд, за переливку же взимается плата пять рублей с пуда. Более подробные сведения с указанием цен на колокола и условия выписки их можно получить непосредственно от вышеупомянутой фирмы, выписав оттуда прей­скурант изделий завода».

И в 1926 году наличие колоколов для часов тоже было актуальной темой.

1 июля Франц Трембальский высылает письма в три инстанции. От имени окркоммун­отдела он просит Витокрисполком дать разрешение на «изъятие двух колоколов из Марковщинского монастыря для вновь восстанавливающихся башенных часов».

Также он обращается к командиру дислоцирующегося тогда на Марковщине Железнодорожного 5-го полка и начальнику Марковщинской добровольно-пожарной дружины заменить имеющиеся у них тревожные большие колокола на малые. Оба запроса заканчивались одинаково: «Ваш отказ не даст возможности установить часы, так как к оным необходим большой колокол».

Вира-майна

23 июня 1926-го техник окркоммунотдела Казимир Былинский заключает со старшим группы плотников Яковом Яновицким соглашение об установке часов на башню. В бригаду входили Г. Хруцкий, В. Хруцкий, Д. Вощенок, Б. Вощенок, Х. Камбург, Альтшкур, Зильбернагер. Под руководством К. Былинского они должны были снять старый циферблат, поднять на башню новый, а также – механизм часов, колокола и все необходимые материалы для монтажа.

Покрасить циферблат взялся проживающий на улице Замковой «живописец А. Я. Долгицер». Он выполнил работу эмалевыми красками с гарантией десять лет.

13 июля 1926-го на башню поднялась комиссия в составе архитектора Вышелесского, инженера Криштафовича, техника Былинского, оценщика городского ломбарда Гутмана, часового мастера Шуба и в присутствии Пушкарева произвела приемку часов «на башне здания бывшей Городской Управы». Выполненная работа была признана хорошей.

Последний мазок сделал маляр Рыжинский. Он окрасил рамки циферблата в желтый цвет «за 2 раза с огрунтовкой и заделкой промежутков между циферблатом и кирпичной стеной войлоком с обмазкой замазкой».

Восстановленные часы снова стали отсчитывать историю города. В ночное время циферблат подсвечивался электричеством.

В годы Великой Отечественной войны артиллерийский снаряд попал в башню ратуши, и часы вновь остановились.

Дальнейшая их судьба – уже другая история.

Фото Петра ЧИМКОВСКОГО и из открытых источников