Зоя Новоенко родом из Витебска, до сих пор говорит: «Нет лучше края, чем Марковщина-2». Отец ее погиб на фронте. Мама, пройдя с детьми ужасы фашистской оккупации, потеряв младшенькую, растила их с братом после войны одна. Во время учебы в пединституте к Зое Новоенко пришла первая слава: заняла 1-е место за стихотворение в поэтическом конкурсе.
Потом начинающий композитор Борис Носовский, с которым Зоя училась в вузе, попросил написать стихи на его музыку. Песня про смешного паренька, ожидающего девушку на свидание, стала шлягером и могла стать пропуском в большую творческую жизнь: по рекомендации знаменитых людей, оценивших и другие ее произведения, Зою готовы были принять в Литературный институт в Москве. Но это было трудное послевоенное время, когда многие еле сводили концы с концами.
– Когда мама узнала о перспективе, что ее дочь-третьекурсница может попасть пусть даже без экзаменов в такой престижный вуз, но на первый курс, она расплакалась, и я не поехала, – рассказывает Зоя Новоенко.
Получив диплом учителя химии и биологии, а затем соответствующее распределение в школу в Глубоком, Зоя не рассталась с творчеством. Она писала стихи, рассказы, их печатали известные республиканские газеты и журналы. Работая в школе, писала статьи для периодических изданий.
Сейчас живет в Подсвилье Глубокского района. Будучи на пенсии, активно встречается со своими читателями. Увидели свет пять ее книг: «Эхо», «Сюрприз для классного», «Хождение за счастьем», «Вот такая любовь» и повесть-воспоминание «Детство в тумане войны», в которой описаны события Великой Отечественной глазами ребенка. К слову, за эту книгу Зоя Новоенко была удостоена областной литературной премии имени Петруся Бровки в номинации «Проза». Один из рассказов из сборника «Детство в тумане войны» предлагаем вашему вниманию.
“Прощание славянки”
После объявления войны, уже на следующий день, мама хваталась за папу, теряла сознание... Папа поочередно брал на руки то меня, то Геню, то Зину и говорил: «Я вернусь! Разобьем фашистов, и я вернусь! Вернулся с финской войны, вернусь и с этой! Это будет скоро! Жди, родная! Деточки мои! Пожалеет вас Бог – не оставит сиротами...» Мы, трое детей, ревели, заходясь в плаче. Мы не понимали, что произошло. Ясно было только, что папа от нас уходит. И остановить его не может даже мама.
Его позвала первая мобилизация. Мне казалась она страшной зубастой теткой с большим широким ртом и с ножом в руках. Эта мобилизация как-то была связана с войной, на которую уходил папа.
Я и Геня, и Зина, и мама любили папу. Мы были семьей. Утром папу звал на работу громкий заводской гудок, а вечером он всегда возвращался домой. Играл с нами, пел, рассказывал сказки. И вот теперь он уходит на войну... А потом папа подхватил меня на руки, и мы быстро пошли к железнодорожному вокзалу (с кем остались дома младшие в тот день, до сих пор не знаю). У поезда было столпотворение. Пропускали только тех, кто уезжал на фронт. Шум, гам, плач, гул... И вдруг... Под ярким июньским солнечно синим небом, заглушая этот беспорядок рвущихся сердец и душ, крики отчаяния и слезы неверия, раздались и величаво поплыли звуки тревожно-торжественной обещающей музыки. Духовой оркестр исполнял марш «Прощание славянки». Поезд тронулся, и толпа колыхнулась за ним, но он быстро набирал скорость. A по перрону, coрвав с головы косынки, бежали славянки: жены, матери, сестры, любимые. Мне запомнился этот длинный-длинный день, помню, как плакали женщины, обнимая друг друга и уговаривая, зная, что не все фронтовики выполнят свое обещание: не все вернутся домой. Плач, стон... и «Прощание славянки» – марш. Все смешалось тогда в моей детской душе, превращаясь в такой рев, что даже мама испугалась за меня и перестала плакать... Впереди были долгие годы бед и лишений. Папа погиб....
...Бывают случаи, когда взрослые не стесняются слез. Прошла бездна лет. Провожая внуков в Москву, я вновь услышала на Полоцком железнодорожном вокзале в исполнении духового оркестра марш «Прощание славянки». Конечно, и раньше я его много раз слышала, но всегда перед глазами стоит картина далекого 1941 года. Поэтому без слез я не могу слышать этот марш.
Внуки уезжали. Оркестр играл, провожая уезжающих, «Прощание славянки», а я – женщина преклонных лет, не стесняясь, плакала под эту музыку.
– Валерьянки? – участливо спросил супруг.
Какая валерьянка?! Нет! Нет! Смотрите, какое счастье: опять светит солнце, плывут по небу кудряво-белоснежные облака над вечностью жизни, словно утверждая эту вечность света, добра, снова звучит музыка...
Фото предоставлено Зоей НОВОЕНКО.
