Жанр спектакля «Сымон-музыка» его постановщик и художественный руководитель Коласовского театра Михаил Краснобаев определил как «мелодия разорванной струны». Премьеру сценической версии проникновенной поэмы Якуба Коласа приурочили ко дню рождения театра и 100-летию издания первой редакции произведения.
Творения белорусского классика в театре, носящем его имя, появляются нечасто. Последняя премьера по поэме Якуба Коласа «Новая земля» была в 2001 году, хотя периодически ведутся разговоры о том, чтобы визитной карточкой коласовцев стал бы спектакль по произведению народного поэта.
Одно время так и было. Несколько сезонов открывал «Сымон-музыка», поставленный в 1976 году к 50-летию театра тогдашним худруком Валерием Мазынским. За этот спектакль режиссер и исполнитель заглавной роли Сергей Шульга были удостоены премии Ленинского комсомола Беларуси. Затем пару лет Сымона играл Михаил Краснобаев, а годы спустя, став режиссером, мечтал вернуть на сцену коласовскую поэму.
Накануне премьеры постановщик признавался, что несколько раз подступался к этому произведению, но не мог найти ход. И наконец нашел его, прочтя первую редакцию поэмы, которую затем автор мастерски переделал, но при этом было утрачено некое первородство и обнаженный трагизм.
В варианте, написанном в первые послереволюционные годы, финал более драматичный – герой погружается в летаргический сон на кладбище, где похоронена его возлюбленная, с надеждой, что когда-нибудь будет пробуждение.
В более поздних версиях, когда начался процесс белорусизации, позволивший поэту поверить в возрождение родного края, языка, построение независимой Беларуси, автор разбудил Сымона, который своей волшебной игрой на скрипке вернул к жизни и Ганну – живое воплощение Беларуси.
Михаил Краснобаев предложил еще более трагичный, чем первый коласовский, финал. Он, по словам режиссера, навеян жесткими реалиями современной жизни, в которой правит прагматизм, и человек с тонкой открытой душой не может найти свое место в обществе. Его сердце разрывается, как струны поломанной бездушными людьми скрипки.
Нет смысла пересказывать сюжет постановки. Он условен. Акцент сделан на внутренние коллизии, которые переживает главный герой, преодолевающий выпавшие на его долю испытания.
Режиссер предлагает прочесть поэму современному молодому человеку, и самому сделать свой выбор. Эта условность и символизм поддержаны в художественном образе спектакля, который создала главный художник театра Светлана Макаренко. Центральное место на сцене занимает большое колесо, оно превращается в часовой механизм, в стол в корчме, в люстру в княжеском замке, нависает, обрушивается как беда, катится, подражая бегу времени, упирается и разворачивается оборотной стороной.
Минимализм декорации и костюмов, в которых только обозначены знаки эпохи, дополняет видеоконтент. На большом экране, установленном на заднике сцены, появляются рукописные строчки поэмы, которые служат неким подтекстом для действия.
Правда, порой картинка прямолинейно иллюстративна. Когда речь идет о том, что Сымон оказался плохим пастухом, на экране появляется волк, напавший на овец. Такие видеоподсказки для символичной постановки излишни.
В постановке Михаила Краснобаева Сымон много поет. Спектакль получился музыкальным, но переходы от поэтического повествования к песням иногда выглядят грубо. Может, оттого, что в театре плохая аппаратура? Перепады звука не дают сосредоточиться на тексте, который в данной постановке очень важен.
Интересно, что музыку к спектаклю написал сын Михаила Краснобаева Артем, который родился в то время, когда отец на сцене играл «Сымона-музыку».
Так что это произведение Якуба Коласа для обоих знаковое. Как и для народного артиста Беларуси Тадеуша Кокштыса, занятого в свое время в постановке Валерия Мазынского, а в нынешней исполняющего сразу четыре роли: Старика, Курилы, Нищего и деда Данилы. Кроме того, он воплощает образ самого Сымона в старости, который ведет по своей судьбе нового молодого героя, сыгранного Дмитрием Коваленко.
Артисту пока не хватает сценического опыта, но есть большое желание постичь эмоциональность и глубину смысла коласовского слова.
Нелегкая задача стояла перед Анастасией Ревченко-Лукьяновой – совместить в роли образы возлюбленной и Беларуси. Поэтому, возможно, ее слова звучат несколько отстраненно и, увы, бесчувственно. Но это дело поправимое, и со временем исполнители наберут мастерства. А потенциал для этого есть.
Трудно предугадать, какая судьба ждет «Сымона-музыку» на коласовской сцене. На премьере спектакль встретили хорошо, при аншлаге. Но, к сожалению, зрителей, которые ходят в театр не развлечься, а подумать, прикоснуться душой к высокому слову классики, сегодня немного. И об этом тоже плачет разорванная струна.
Фото Антона СТЕПАНИЩЕВА.
