Жительница Витебска Мария Зиновьева (на фото) 2 августа принимала поздравления по поводу своего 100-летия.
Долгий путь
Не каждому дано перешагнуть такой рубеж и сохранить при этом ясность ума и силы. Мария Климентьевна прекрасно помнит все прожитое, интересуется происходящим ныне в стране и мире, сама себя обслуживает, содержит в чистоте квартиру, несмотря на то, что приходит социальный работник. Навещает ее и племянница Валентина Мартынюк. Во время недавней встречи корреспондента «ВВ» с юбиляршей она тоже присутствовала и поделилась своими впечатлениями о тете Марусе.
— Долгий и тяжелый путь прошла Мария Климентьевна, — начала рассказ Валентина Ивановна. — С самого детства хлебнула горя. В два года осталась без мамы, еще через два года ушел из жизни отец, в то время председатель Летчанского сельсовета. В осиротевшей семье было четверо детей. Жили в д. Горбуново Витебского района. Мой папа — самый старший. В 17 лет ему пришлось взять на себя ответственность взрослого мужчины. В хозяйстве держали корову, лошадь, обрабатывали 6 десятин земли. Старались, как могли. Некоторые даже поговаривали: лучше бы уж младшие дети померли, не мучились, да и старшим легче стало бы. А они все выросли, жили очень дружно, никогда не ругались и всегда старались держаться вместе. Разлучала их только смерть. С войны не вернулся мой дядя, отца уже нет в живых, в 92-летнем возрасте покинула этот мир сестра Марии Климентьевны. А она — самая младшая — по-прежнему с нами. Я всегда прихожу к ней в трудную минуту. Постоянно предлагаю помощь, но тетя всегда все хочет делать сама. В магазин с палочкой сходит, постирает — без дела не сидит.
Быстрое взросление
— В шесть лет я уже работала у чужих людей, нанималась пасти в поле коров, овец, свиней. Потом пошла в прислуги, смотрела за детьми, убирала в доме, стирала, — рассказывает Мария Зиновьева. — Затем попала в детдом, откуда меня забрала к себе вышедшая замуж сводная сестра. В 12 лет я стала на учет на биржу труда в Витебске. Раз в месяц подростков посылали на работу. Мы мели улицы, пропалывали клумбы, обкапывали деревья. Таким образом можно было собрать хоть немного денег и купить чулочки, ботиночки. В 14 лет я устроилась на обувное предприятие. Вырезала из кожи разные детали. Помню, как люди занимали очередь у ворот еще ночью, чтобы купить пару обуви. Магазинов-то не было, как теперь, одни частные лавки. Параллельно с работой училась в вечерней школе, окончила 5 классов. Потом пошла осваивать профессию продавца. Через весь город ходила на учебу пешком, на трамвай денег не было. Работа тоже была не из легких. Всю ночь приходилось нарезать по килограмму хлеб, чтобы продать его утром. Очереди выстраивались бесконечные. Некоторые съедали свою пайку и снова занимали место в хвосте. Только в 1935-м хлеб стал выпускаться обычными буханками. Потом я перешла работать на промтовары.
Трудное счастье
Самым счастливым периодом жизни Мария Климентьевна считает годы, проведенные в браке со своим первым мужем Даниилом Гутманом. Замуж вышла по любви в 1935 году. Познакомилась пара на танцплощадке под мелодии духового оркестра. Молодого военного нельзя было не заметить. Стройный, подтянутый, в форме. Служил в летной части бортмехаником. Все складывалось красиво и романтично, через полгода поженились. Мария хоть и работала с ранних лет, богатой не стала, приданого не было. Когда начинали с мужем совместную жизнь на съемной квартире, у них не было даже подушки. Даниил попросил помощи у своей мамы, которая не испытывала особой нужды в средствах. Она сказала тогда: «Что ж ты в жены не мог девушку посостоятельней взять?» И пара, обидевшись, решила, что пока сами не заработают достаточно денег, поспят на подушках, набитых соломой. Но их тогда выручила хозяйка квартиры. И вот наступил счастливый момент долгожданной покупки. В то время в Витебске открылся универсальный магазин «Торгсим».
— Взяли в универсаме подушку, большую — 80 на 80 см, красивую, в атласной наволочке. Рукой прижмешь – она поднимается, — продолжает рассказ Мария Климентьевна, а в глазах светится та давнишняя девичья радость.
Из Витебска Мария вслед за мужем переехала в Уллу. За 4 месяца до вторжения немецких войск на территорию Советского Союза воинскую часть Даниила Ефимовича передислоцировали. Он не сказал куда, только пообещал в начале июня приехать в отпуск. Мария своего мужа так больше и не увидела. Даниил Гутман не вернулся с Великой Отечественной.
У войны разные обличья
Многое пришлось пережить Марии Зиновьевой во время фашистской оккупации — холод, голод, ранение, принудительные работы у немцев...
В начале июля 1941-го Мария Климентьевна находилась в Витебске. Однажды зашла сестра и сказала, что нужно уходить из города, потому что фашисты близко и здесь вот-вот начнутся бои.
— Собрали мы по котомочке и двинулись в направлении Коптей, — вспоминает женщина. — Немцы уже были на Юрьевой Горке. На выходе из города налетела вражеская авиация и начала бомбить нас и наши войска, отступающие к Смоленску. Земля задрожала от взрывов. Падая, я услышала удар и жгучую боль в области лопатки. Много людей тогда погибли — и мирного населения, и военных. Нам с сестрой повезло. Кое-как добрались до Коптей. Осмотрели мою рану. Осколок сидел глубоко. Так я и ходила с ним почти год. Рана не заживала, постоянно воспалялась, гноилась. Рука перестала работать. Спать я могла только сидя. Справиться с бедой помог немецкий врач, который по какой-то надобности зашел к нам в дом. Он до войны учился в Москве, неплохо разговаривал по-русски и, наверное, пожалел меня, увидев, что дела у фройляйн совсем плохи. Заодно мы с сестрой попросили помочь раненному в ногу русскому летчику, которого прятали в сарае, выдав его за здешнего, деревенского. Лечили нас в витебской больнице на Сенной площади.
Мария Климентьевна после операции еще несколько раз ходила на осмотр. Проведала и летчика. Он шел на поправку и вскоре сбежал из больницы. После войны искал людей, прятавших его. Хозяйки дома в Коптях уже не было в живых, но состоялась теплая встреча с ее детьми.
Когда Мария Зиновьева вернулась в Витебск, средств к существованию не было никаких, а немцы в это время сгоняли трудоспособное население на регистрацию и посылали на разные работы. Так Мария попала в прислуги в дом, где размещались офицеры. В ее обязанности входило содержать в чистоте 8 комнат, перестилать постели, ходить за продуктами, мыть посуду и т. п. Сюда же для выполнения работ по хозяйству пригоняли и военнопленных.
— Мы частенько делились с ними своей скудной пайкой, — продолжает свидетельница тех далеких событий. — Среди гитлеровцев тоже разные люди попадались. Были такие, кто свой хлеб нам отдавал, а иногда и первое, которое не шло ни в какое сравнение с баландой прислуги. Были и любители поиздеваться. Возьмет такой котелок, плюнет в еду, размешает ложкой и предлагает взять. Все равно, мол, русские, съедите.
В мире и труде
Пока шли бои за Витебск, многие жители прятались по подвалам. Еды не было. Собирали остатки продуктов из разбитой немецкой техники: макароны с песком, соль, которая была на вес золота. Все перебирали, просеивали, потом делились друг с другом. Особенно врезалось в память Марии Климентьевны, как к пристани причалила баржа с картошкой. Ее надо было разгружать, желающие нашлись сразу же. За работу разрешили взять себе картошки.
— Тогда мы напекли ее, разложив костер прямо на берегу, и так потешили душу! Вряд ли поймет сегодняшнее поколение, какая это была вкуснотища, — вновь загораются искорки в глазах у хлебнувшей лиха женщины.
После войны Мария Зиновьева вышла замуж во второй раз. Муж Иван Петрович работал прорабом на стройках города. У него было четверо детей от первого брака. Новая семья выходила из послевоенной разрухи тяжело. О том, чтобы завести общего ребенка, даже речи не шло. К тому же сердце Марии Климентьевны не отошло от потери в войну годовалой дочурки Риты. Впряглась она в семейную лямку во всю силу. Снова работала продавщицей в промтоварном магазине, затем весовщицей на Марковском рынке. На пенсию пошла в 1973 году, но продолжала трудиться до 1985-го. Долгое время была сторожем в детских яслях №1 от «Монолита», кухонной рабочей. Правда, не все документы, подтверждающие ее многолетний стаж, сохранились. Да и свидетелей уже нет. Поэтому пенсия у Марии Климентьевны небольшая, но она на это не сетует. Главное, что есть еще силы жить самостоятельно, что не забывают родные, сослуживцы. Свидетельство тому — многочисленные поздравления и цветы.
