Сегодня никто не застрахован от трагического поворота в судьбе. Еще вчера ты был здоров, полон сил и амбициозных планов на будущее, а сегодня волей случая или болезни — уже привыкаешь к жизни с ограниченными возможностями. В числе таких людей и уроженец Верхнедвинского района Андрей Шугаров. О том, как принять себя с новым телом и возможностями и обрести смысл жизни, 38-летний мужчина рассказал корреспонденту «ВВ».

Когда у человека возможности становятся ограниченными — это всегда тяжелый удар. Эта беда, как правило, сваливается неожиданно, как снег на голову… С этим трудно смириться. Больницы, обследования, интенсивное лечение. Жизнь измеряется ожиданием, надеждой и верой в лучшее.

Случай на отдыхе буквально разделил жизнь тогда еще юного Андрея на до и после. Ему на тот момент исполнилось всего 16. «До» — волейбол, тяжелая атлетика, яркая и беспечная молодость. Затем перелом и сразу «после» — болезненные операции, долгие месяцы реабилитации и как итог — жизнь, прикованная к кровати, вердикт врачей был неутешительным: в лучшем случае ноги парню заменит инвалидная коляска.

Сейчас Андрей живет обычной жизнью, спокойно говорит о травмах и о том, как кардинально в одночасье изменилась судьба, но так было не всегда…

— Все произошло в России, в небольшом райцентре, где находилось учебное заведение, куда я поступил после окончания девяти классов, — рассказывает собеседник. — В тот роковой для меня день за окном был летний зной. И ничего не предвещало беды. С ребятами поехали купаться на озеро. В водоеме был небольшой склон, глубина оказалась небольшая, правда, понял я это поздно. Нырнул, секунда, резкая боль... А дальше все как в тумане.

Когда друзья вытянули парня на берег, его руки практически не двигались, отказали ноги. Повезли в больницу, где как гром среди ясного неба прозвучал диагноз — перелом шейного позвонка с раздроблением и перебитием спинного мозга. А далее бесконечная череда снимков и консилиумов. По классике жанра к вечеру поднялась высокая температура. Андрей оказался нетранспортабельным. Поэтому было принято решение сначала сбить температуру и уже потом действовать, исходя из дальнейшего развития событий.

Через несколько дней его все же перевезли в Брянскую областную больницу. Время для Андрея остановилось, выживал только на обезболивающих уколах, полностью отказался от еды. Мужчина вспоминает, что очень удивился, когда увидел маму возле больничный койки. От боли его периодически «отключало». В те минуты, когда приходил в себя, она без устали твердила сыну, но больше сама себе, что все будет хорошо.

— Я не представляю, как мама смогла выдержать мое депрессивное состояние, постоянные «психи», — делится Андрей.

— Был момент, когда мне просто не хотелось жить. Мама, как только узнала о травме, примчалась туда. Помню, что увидел ее и отключился, а спустя немного времени, когда пришел в себя, увидел ее полностью седую. То, что почувствовал в тот момент, нельзя описать словами.

Врачи ничего конкретного не обещали (в таких случаях вряд ли кто-то возьмет на себя роль прорицателя), но говорили, что нужно запастись терпением. С многочисленными тяжелейшими травмами оперировать в России побоялись, ведь прошло время, все срослось, следовательно, нужно было все заново дробить и собирать как мозаику. Родные приняли решение перевезти молодого человека в Минск, где один врач все же согласился сделать операцию. Затем было длительное лечение в Витебской областной клинической больнице. В итоге остался жив, но на протяжении двух лет шевелить мог только головой, был лежачим.

Мужчина признается, что не хотелось никого видеть. Он понимал, что от жалости окружающих становится только хуже.

— Я всех выгонял, замкнулся в себе, — продолжает Андрей Шугаров. — Сразу было непросто. Тема травмы воспринималась остро. Когда остаешься один на один со своими мыслями, практически невозможно с ними справиться. Что помогло мне? Так случилось, что умерла мама. Младшая сестра училась в Витебске. Понятно, что я не мог за собой ухаживать. Решили ехать в Витебский дом-интернат для престарелых и инвалидов, где живу до сих пор.

Витебский дом-интернат для престарелых и инвалидов рассчитан на 302 человека. В учреждении функционируют семь отделений. Создание терапевтической среды и реабилитационного пространства — один из главных этапов совершенствования и внедрения инновационных методов и форм работы с гражданами пожилого возраста и инвалидами.

В доме-интернате благодаря квалифицированной психологической помощи мужчина смог переосмыслить все то, что с ним произошло, и пришел к выводу, что он не лишний в обществе. Он познакомился здесь с людьми с ограниченными возможностями, увидел, что не одинок. Более того, есть те, кому, как ему казалось, было гораздо хуже. В тот момент Андрей решил взять себя в руки и начать работу над собой.

— Мне хотелось учиться обслуживать себя самостоятельно, — говорит собеседник. — Когда руки не работали, меня кормили с ложки. В один день я решил, что буду есть самостоятельно. И вот представьте: я, лежа на боку, разбрызгивая еду из ложки, спустя несколько десятков попыток все же смог донесли пищу до рта. В этот момент я, взрослый мужчина, просто плакал. Когда учился садиться и пересаживаться в кресло, бывало, падал, были новые травмы. Окружающие жалели меня, было и такое, что работники дома-интерната «угоняли» коляску из комнаты. Но мое упорство сделало свое дело.

В тот момент разговора я четко поняла, что плакать в жилетку, жалеть себя, биться головой о стенку — не в характере Андрея. И не ошиблась.

Мужчина попросил установить в его комнате шведскую стенку. Благодаря физическим нагрузкам научился пересаживаться в комнатную инвалидную коляску, со временем освоил активную коляску. Из-за постоянных занятий со временем появилась чувствительность в ногах и руках.

— Однажды волонтер предложила съездить мне в Минск на активную реабилитацию, — продолжает Андрей. — Немного поразмыслив, согласился, хотя и волновался, как доберусь, как буду там. Ведь это был мой первый выезд в новом для себя статусе. Оказалось, что на железнодорожном вокзале можно оформить заявку на включение в состав поезда специально оборудованного вагона. Все вопросы решаемы. Уже в столице увидел, что жизнь-то и не закончилась. Да, она стала особенной, но не более того. Люди с ограниченными возможностями творят, занимаются спортом, веселятся. Вот так постепенно стали стираться рамки и границы. На коляске, кстати, я объездил пол-Беларуси.

Мужчина поделился, что для передвижения в городе существуют еще преграды. Например, ненавистные многими колясочниками бордюры. К сожалению, далеко не везде есть скошенные съезды с тротуаров. Конечно, за два десятка лет своего колясочного стажа Андрей научился «перепрыгивать» препятствия.

— Имеются определенные сложности и с общественным транспортом, но все решаемо, если тебе не чуждо просить о помощи, — подчеркивает Андрей.

— Понятно, что перевезти через бордюр или закатить в трамвай взрослого человека на коляске по силам далеко не каждому. Здесь требуются опыт и практика. Но в такие моменты приходится полностью доверять своему сопровождающему.

Андрей также отмечает, уже живя в доме-интернате, пришел к выводу, что в его окружении есть те, кто обижен на весь мир, кто заточает себя в добровольную тюрьму. Мужчина убежден, что у людей с одинаковыми проблемами подход к ним разный. Пока сами же «необычные люди» не научатся правильно преподносить себя обществу, пока они не перестанут себя жалеть и говорить все время о плохом, они всегда будут вызывать жалость. А кому от этого легче?

— Я знаю людей, которых жизнь в ограниченных условиях просто сломала, — подытоживает Андрей. — Они не смогли преодолеть комплексы, отгородились от всего, даже в социальных сетях стесняются заводить страницы. На мой взгляд, это путь в никуда. Правильно говорят, все наши болезни начинаются в голове. Главное — поверить в себя и понять, что инвалидность не приговор. И тогда судьба направит вас к правильному решению.

Фото Александры ХОДЮКОВОЙ