В Беларуси проходит амнистия, приуроченная к 75-летию освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков. По информации МВД, до конца года она затронет около 6 тысяч осужденных: прежде всего беременных, инвалидов, пенсионеров, родителей-одиночек, несовершеннолетних. Впервые уменьшаются сроки наказания для осужденных по «наркотическим» статьям. Может ли это ухудшить криминогенную обстановку на Витебщине и что делают правоохранители и власти, чтобы этого не произошло?

Буква закона 

По словам начальника отдела надзорно-исполнительной инспекции УВД облисполкома Вадима Гарбузова, нынешняя амнистия имеет ряд особенностей. Во-первых, для многих она долгожданная – в последний раз наказания смягчались лишь в 2015 году. Во-вторых, продолжительная – амнистия применяется в течение девяти месяцев.

Около 700 человек будут освобождены из исправучреждений открытого типа, более 2 тыс. – из закрытых, для 3200 осужденных, состоящих на учете в уголовно-исполнительных инспекциях, будет смягчено наказание. На Витебщине амнистия коснется не менее тысячи человек.

В-третьих, широк круг осужденных, которые под нее подпадают: от несовершеннолетних до попавших за решетку по статье за наркотики. Впрочем, амнистия не распространяется на тех, к кому за последние пять лет она уже применялась, и кто снова совершил умышленное преступление или убийство, изнасилование, а также другие преступления, которые относятся к тяжким и особо тяжким. Не будет смягчения наказания и для коррупционеров.

– Криминогенная обстановка в регионе вряд ли ухудшится, но нагрузка на местные власти и милицию, безусловно, возрастет, – считает Вадим Гарбузов. – Общими усилиями мы поможем вчерашним заключенным вернуться к нормальной жизни: обзавестись документами, найти работу, жилье. Но нужно желание человека что-то менять  в лучшую сторону.

К сожалению, есть неисправимые – они совершают преступления буквально через пару часов после освобождения. В целом на 14 различных категориях учета у нас в инспекции состоит почти 11 тыс. человек.

Около 15% вновь нарушают закон. Чтобы минимизировать эти цифры, любая амнистия строго индивидуальна. Применяется, прежде всего, в отношении действительно раскаявшихся, возместивших ущерб потерпевшим лиц, которые характеризуются в местах заключения положительно. 

Алгоритм помощи 

По словам Вадима Гарбузова, уже за три месяца до освобождения из мест не столь отдаленных в инспекции и социальной службе по месту регистрации обладают всей необходимой информацией об осужденном.

В течение трех дней на воле этот человек обязан появиться в уголовно-исполнительной инспекции. Правоохранители будут его контролировать – в зависимости от тяжести совершенного преступления от 1 до 8 лет или даже бессрочно.

Видов учета много, но все они так или иначе ограничивают свободу вчерашних заключенных – в одном случае достаточно раз в месяц отмечаться в уголовно-исполнительных инспекциях, в другом – находиться дома вечером и ночью, не выезжать за пределы района. К слову, в Минске уже тестируются электронные браслеты-датчики, которые позволяют контролировать все перемещения поднадзорных (пока только тех, кто осужден к ограничению свободы без направления в исправительное учреждение). Если за время учета нарушений нет –  осужденный снимается с учета. В противном случае – три предупреждения, а на четвертый раз – уголовное дело и очередной «этап». 

–  Первое, на что мы обращаем внимание, – наличие у бывших заключенных жилья, – отмечает Вадим Витальевич. – Еще до освобождения они сообщают, где планируют проживать. Туда выезжают сотрудники милиции, чтобы узнать о состоянии жилища, согласны ли домочадцы принять жильца. Если возвращаться некуда, то на первые полгода-год устраиваем людей в места временного пребывания для лиц без определенного места жительства в Орше или Витебске. Для проживавших в других населенных пунктах по решению местных властей в каждом районе есть общежития, где зарезервированы койко-места для бывших заключенных. При наличии инвалидности, пенсионного возраста есть возможность поселиться в интернатах для престарелых и инвалидов. Параллельно, с учетом профессии осужденного, для него подыскивается работа, при необходимости предлагаем бесплатное переобучение.

Воспользовавшись адресной социальной помощью, бывшие заключенные могут получить все необходимые документы, через гуманитарные организации – одежду и обувь.

Впрочем, Вадим Гарбузов не скрывает, что самое слабое место в ресоциализации заключенных – работа.

– Хотя в каждом районе и городе области на предприятиях и организациях бронируются места для таких людей, вакансий нет или они не по их квалификации, – говорит Вадим Витальевич. – Многие наниматели, к сожалению, осторожничают, не всегда хотят давать шанс на исправление.

С начала года из мест лишения свободы освободилось 932 человека, а трудоустроилось лишь 313. Очень бы хотелось, чтобы в эту деятельность включались и частные предприятия и организации. Ведь с 2014 года при устройстве на работу бывших заключенных предусматривается частичная компенсация по оплате их труда нанимателю, а это порядка 300 рублей в месяц.

Исповедь заключенного 

Повстречав Вадима М. на одной из витебских улиц, вы вряд ли догадаетесь, что это заключенный со стажем – не раз судим за кражи, от звонка до звонка отсидел десять лет за умышленное убийство. Сегодня это презентабельный мужчина средних лет: общительный, работящий, уверенный в себе. Наделав страшных ошибок в совсем  юные годы, он поставил перед собой цель – вернуться к нормальной жизни, завести семью, детей. И многое у него получилось. Как? Вадим рассказал об этом в своей исповеди. 

– Я родился и вырос вместе с младшим братом в обычной рабочей семье – родители трудились на часовом заводе. Из детства запомнилась постоянная нехватка денег – особенно на одежду, развлечения. Жили скромно. В подростковом возрасте меня это особенно задевало. У многих одноклассников новые вещи, карманные деньги, а у нас с братом и бутерброда порой на обед не было. Лет в 13-14 сколотилась дворовая компания примерно из десяти ребят: пили пиво, курили, а деньги на это добывали кражами. Средь бела дня выносили спиртное и закуску из магазинов, обворовывали продавцов в ларьках, отвлекая их. Родители к этому времени начали выпивать, в семье вообще не было денег. Нас с братом никто не контролировал.

Моя гоп-компания орудовала около двух лет – за это время почти всех пересадили за кражи, меня после 7 класса перевели в вечернюю школу, куда я вообще не ходил. Восьмой класс оканчивал уже в колонии для несовершеннолетних – осудили на два года за грабеж в аптеке. Сам не понимаю, зачем я туда пьяным пошел и выхватил из кассы деньги. Отсидел чуть больше года, вышел условно-досрочно за хорошее поведение.

Признаюсь, поначалу зона меня не напугала и не перевоспитала – я с детства вращался в этой среде и был морально ко всему готов. После освобождения вернулся к прежнему образу жизни: товарищи-зеки, работы нет, за плечами девять классов. Опять гулянки, пьянки, «дела». Инспектор, который меня курировал, не раз вызывал, ругал, убеждал. Решил устроиться на работу – двоюродный брат был промышленным альпинистом и взял к себе в помощники. Понравилось!

Зарабатывал неплохие деньги, начал ремонт, познакомился с девушкой, она забеременела. А жить-то негде – в квартире вечно пьяные родители. Тут вновь подвернулись «друзья»: подсказали, что есть выпивоха, у которого можно «отжать» квартиру.

Не буду рассказывать много: в итоге осудили меня за умышленное убийство и присвоение денег за продажу квартиры. Когда девушке следователь рассказал про мои похождения, у нее случился выкидыш, ждать она меня, конечно, не стала.  В 19 лет меня приговорили к 10 годам и 1 месяцу строго режима. В первые месяцы, признаюсь, накрыло: апатия, злость на себя, не хотелось жить. А потом привык, поставил перед собой цель – выйти во что бы то ни стало на свободу. Устроился на швейное производство, потом работал на банно-прачечном комбинате, взысканий не было. Срок отсидел полностью: амнистии ко мне не применялись из-за непогашенного иска в 25 тыс. долларов…

Встать на ноги 

– Когда я вышел, мир был уже другим. Смартфоны, интернет… Самые активные годы провел за решеткой. Дома бардак: отец умер, мать превратила квартиру в притон, где  отключили воду, газ, свет. Брата забрали из семьи, и он два года жил в интернате. Потом женился, завел детей, построил отдельную квартиру, убежал из этого ада. Мне помогли устроиться на обувное предприятие, работал в две смены, почти без выходных, чтобы быстрее рассчитаться по долгам. Познакомился с девушкой, влюбился, она стала моей женой. Благодарен ей за то что несмотря на мое прошлое, и тогдашнюю ситуацию с жильем, она меня не бросила, поверила. К счастью, мать пошла нам на встречу: уехала к брату в деревню, мы сделали ремонт в квартире, родился ребенок. Я рассчитался с долгами, строю планы, счастлив. С бывшими «друзьями», которые после освобождения пытались приходить, общение прекратил – кроме выпивки и «делишек», которые стоят свободы, их ничего не интересует.

Сегодня государство дает возможность встать на ноги бывшим заключенным, было бы желание. Главное – понимать, что ничего всего и сразу не бывает.  

Фото носит иллюстративный характер.