В областном ресурсном центре раннего вмешательства (ОРЦРВ) Витебского областного детского клинического центра способствуют интеграции в социум детей, нивелируя нарушения в их развитии.
Уникальная медицинская структура для комплексной абилитации детей раннего возраста и помощи семьям существует здесь пять лет и нацелена на работу с малышами от рождения до трех лет. В этот период у ребенка наблюдается самый мощный реабилитационный потенциал, и своевременная помощь значительно увеличивает шансы вырастить здорового человека.
Он обнимает маму!
Егору 2 года, с мамой четыре месяца посещает центр. Обратиться сюда вынудила ситуация: родителям было тяжело с ним взаимодействовать. Ребенок не шел на контакт, отличался от других детей.
– Мы были на приеме у невролога, в диагностическом центре, там посоветовали не только принимать лекарства, но и посещать центр раннего вмешательства. Приходим два раза в неделю. Дома стараемся закрепить материал, который почерпнули в центре, – делится мама Егора. – И результаты есть! Если раньше единственной игрушкой, которая интересовала сына, была каталочка на колесиках, а книжки, игрушки-развивашки он разбрасывал, то сейчас сидит, изучает их. Стал понимать, что от него хотят, если просят что-то сделать.
Ребенок смотрит в глаза, обнимает маму, хотя прежде, чтобы привлечь ее внимание, только больно щипал или кусал. Он никогда не бежал встречать папу после работы. Словом, вел себя так, будто родители чужие люди, типа обслуживающего персонала. Теперь Егор встречает папу…
Пока мы разговариваем с мамой мальчика и заведующим ОРЦРВ Инной Цыганковой (на фото), все фигурки фиксиков под ненавязчивым руководством специалиста отправляются в картонный домик с помощью маленьких пальчиков. Малыш активничает, запрыгивает на стульчик – это для него своеобразная перезагрузка.
– Ребенок не разрешал себя трогать, даже не заходил в кабинет. А сейчас знает, где надо раздеться, где сесть, чтобы разуться, а потом в носочках пойти по развивающему коврику. Он выполняет просьбы, бросает мячик, идет на контакт, смотрит нам в глаза, – констатирует Инна Цыганкова. – Это большой прогресс, к которому мы пришли маленькими шагами.
Самая основная задача – научить родителей, что делать с детьми. Ведь они круглые сутки находятся со своими малышами. В центре показывают, обучают, как правильно посадить, взять игрушку, какую игру подобрать, более того, как надо правильно на ребенка смотреть! Очень важно, чтобы это было на уровне глаз малыша. Поэтому в центре очень низкие столы и пуфики, специалисты сидят и играют на уровне детей на ковре или на низких стульчиках за низкими столами – так, чтобы было комфортно вступать в контакт. Особенно, если малыш с аутистическими проявлениями и не смотрит в глаза, – надо сделать всё для того, чтобы он смотрел! Занятия в центре проходят один или два раза в неделю. Если у родителей не получается повторить это дома, они приходят снова и спрашивают, правильно ли взаимодействуют с детьми.
– Важно включить родителей в процесс, – акцентирует на этом моменте руководитель центра. – Некоторые из них представляют такой алгоритм: пришли на прием, с ребенком позанимаются специалисты, а они посидят за дверью, а потом, пожалуйста – получайте рецепт или назначение лечения! Всё не так: мы оказываем услугу в помощи, психологически готовим к тому, что мама и папа должны работать вместе с нами. Наша задача – научить родителей справляться с повседневными трудностями, помочь ребенку жить нормальной жизнью, такой же, как у сверстников.
Дать малышу шанс
В кабинете дефектолога знакомимся с Мироном. Мальчику два с половиной года. Ребенок – с задержкой речевого развития, полтора месяца ходит с мамой в центр по направлению невролога. Педагог в детском саду не смогла с ним справиться.
Уже наблюдается прогресс: маленький человек начинает произносить слоги, у него развивается понимание обращенной речи. «Дай коту, дай дому, дай травке» – бесхитростные, но такие нужные эти и другие упражнения помогают ребенку обрести уверенность. Вместе с педагогом-дефектологом он поет. В том, что заговорит как все, уже не сомневаются не только сотрудники центра, но и родители.
– Мы работаем с детьми с задержкой развития: моторного, речевого, психофизического, с пороками развития – с микроцефалией, болезнью Дауна, ДЦП, – поясняет заведующий. – Спектр разнообразный, но у всех есть нарушения в пяти основных сферах: двигательной, познавательной (игра), социально-эмоциональной (контакт), самообслуживания, речевой. Если первоначально приводят детей, которые не знают даже, как на тебя смотреть, смотрят в пустоту, то сначала мы ищем с ними контакт.
– Когда ребенку ставят диагноз синдром дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ)? – интересуюсь у Инны Цыганковой.
– Его выставляют психиатры после 4 лет. Иной раз ошибочно: в то время как у малыша просто имеются задержка в развитии или повышенная возбудимость или по натуре он холерик.
– Какова вероятность, что сами родители могут точно определить, что у ребенка есть нарушения в развитии? А ведь сделать это необходимо как можно раньше...
– Если мама может и не понять, то для педиатра это должно быть очевидно. И, действительно, чем раньше обратятся, тем больше шансов помочь. Будучи неврологом, я любила работать с такими детьми с месячного возраста. Учишь их смотреть, наблюдать, тянуться к игрушке, брать ее. Самый главный наш лозунг: самостоятельная мотивация для активной работы, то есть моя задача на занятии – заставить мозг ребенка думать. Но только не делать за него что-то! Пусть не с первого раза, но мы должны его так замотивировать, чтобы он сам захотел проявить активность. Например, малыш хочет дотянуться до игрушки, а у него тонус мышц, ручки скованы. И я должна подобрать такую игрушку, такого цвета или с таким звуком, чтобы у крохи появилось желание, преодолев барьер, дотянуться до нее.
Когда мы еще не работали по системе раннего вмешательства, в Бресте в центре «Тонус» проводились занятия и мастер-классы с участием белорусских и американских врачей-неврологов. Нашему и американскому специалистам было предложено надеть на себя одинаковые маечки. У нашего это заняло меньше минуты, у коллеги – 25 минут. Она подошла к предмету и стала комментировать: «Я подошла к столу, который находится напротив меня. Перед моими глазами на уровне пояса лежит майка оранжевого цвета. Эта майка приблизительно такого-то размера. Я взяла майку правой рукой, протянула руку… И так далее». Мы тогда вышли из аудитории и, конечно, обменялись мнениями (нелестными, естественно), и только когда стали работать в рамках раннего вмешательства, я поняла, что они хотели: продемонстрировать пошаговые действия для достижения большой цели. Для того чтобы сказать: «Мама!», сколько таких шагов должен преодолеть ребенок – научиться смотреть на нее, принять игру, быть эмоциональным, понимать обращение. И только после этого появляются речь, внимание… Это и есть раннее вмешательство – пошаговая работа. Кроме того, когда ребенку исполняется 1,5 – 2 года, родители проходят у педиатра тест M-CHAT на наличие или отсутствие у него аутизма с учетом того, что показатели по такой патологии выросли. Если тест не пройден на участке, направляют к нам для более глубокой оценки.
Не допустить инвалидности
Вес Володи при рождении был 1 кг 290 г, он третий ребенок в семье. Первый раз родители обратились в ОРЦРВ, когда ребенку было три месяца, теперь ходят два раза в неделю.
– В больнице сказали, что такого недоношенного малыша обязательно должен наблюдать невролог, а в центре мы получим качественную консультацию, – рассказывает мама Володи. – Он не ползал, просто лежал, как сосиска. А сейчас даже идет с опережением по физическому развитию: встает, садится, ходит, держась за руку.
Ребенок уже лепечет на своем языке, зовет маму и папу, пародирует кошку, «рычит», как машинка...
– У нас есть и такие, кто родился весом 780 г, в 28 недель беременности, и мы с ними занимаемся. Главное – их «включить», образно говоря, зажечь маленькую звездочку, – говорит заведующий центром. – Таких детей становится больше, потому что научились выхаживать недоношенных. Для этого есть всё – специалисты, технологии, средства, оборудование. Нам надо как можно раньше увидеть нарушения у этих детей и начать с ними работать для того, чтобы уменьшить степень их выраженности.
В центре сегодня 56 детей, которые ходят на занятия еженедельно, и 12 – на мониторинге (они приходят раз в месяц, имеют легкую форму нарушений). С ними работают, а по большому счету, отдают часть себя, кроме Инны Цыганковой, психолог Кира Казицкая, учитель-дефектолог Татьяна Шабанова, инструктор ЛФК Жанетта Бабенко. Все прошли обучение – на базе БелМАПО, ЮНИСЕФ оплачивал шестимесячные курсы в институте раннего вмешательства в Санкт-Петербурге.
– В зоне нашего обслуживания – дети до 3 лет, проживающие в Первомайском и Железнодорожном районах Витебска, Бешенковичском, Браславском, Витебском, Городокском, Докшицком, Лепельском, Миорском, Поставском, Сенненском, Шарковщинском, Шумилинском районах. Для некоторых далеко, но те, кто заинтересован, снимают здесь квартиры, мы их берем на интенсив – приходят каждый день в течение двух недель, – говорит Инна Цыганкова. – Обучаем, потом дистанционно консультируем, компьютеры для этого предоставил ЮНИСЕФ. Есть модули, развивающие игры, ходунки, вертикализаторы. А вот чего не хватает, так это тренажера, который отрабатывает шаги у детей с тонусом.
Уровень эффективности раннего вмешательства обычно высокий или умеренный, когда детки совсем тяжелые, говорит специалист, в таком случае малыши продолжают занятия уже в коррекционном центре. Идеальный результат: если родители обучены и работают с ребенком, а он может посещать детские дошкольные учреждения, это означает, что семья полностью справляется с ситуацией.
У центра существует тесная взаимосвязь с городским и областным ЦКРОиР, и информацию о детях с нарушениями развития с письменного согласия родителей передают в эти центры, чтобы они определили дальнейший образовательный маршрут ребенка. Таким образом соблюдается принцип межведомственного взаимодействия систем здравоохранения и образования.
Фото автора.
